Кейн отошел от нее на безопасное расстояние, не уверенный в себе самом. Для него было слишком большим испытанием находиться рядом с ней. Он совсем терял рассудок и присутствие духа.

— Подожди, не уходи, — сказала Сильвия, беря его за руку.

Теперь наступила его очередь удивиться. Ему казалось, что ей хочется поскорее отделаться от него.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказала она.

Глаза Сильвии были полны боли. Кейну захотелось убрать эту боль из них, заставить ее радоваться и смеяться от счастья. Он никак не ожидал от себя такой реакции. С начала знакомства с Сильвией каждый день приносил ему какой-то новый опыт, который, к сожалению, чаще всего был печальным и болезненным.

— Кейн?

— Да?

— Почему ты так смотришь на меня? — прошептала Сильвия.

— Как «так»?

— Такими глазами?

— Прости, других у меня, к сожалению, нет, — сказал он, хотя прекрасно понимал, о чем она говорит, но он не мог бы объяснить ей ничего.

Сильвия отвела взгляд.

— Ты хотела что-то сказать мне?

Она все еще продолжала смотреть в сторону. Кейн глубоко вздохнул, сосредотачивая свое внимание на воздухе, наполняющем легкие. Он научился технике релаксации много лет назад, но никогда прежде ему не приходилось использовать ее для обретения душевного равновесия вне рабочей обстановки. Ему стало немного легче.

Затем Сильвия все же обратила к нему свое лицо. Она опять была собранной и уверенной в себе.

— Мне пора вернуться к работе, мистер Бредли. У вас есть ко мне еще какие-то вопросы?

Кейн растерялся и не сразу нашелся, что сказать. Что произошло в ее голове за эти несколько секунд? Какое решение она приняла? Каков бы ни был ее приговор, он явно был не в его пользу.

— Ты работаешь не в том месте. Тебе бы работать на ФБР. Из тебя получился бы великолепный двойной агент, — сказал Кейн, когда способность говорить вернулась к нему.

Плечи Сильвии опустились.

— Ладно, ты выиграл. Давай прекратим пререкаться и разойдемся по-мирному.

— Что значит — разойдемся? Ты должна сказать мне! — воскликнул он негодующе.

На лице Сильвии отразилась внутренняя борьба. Она опять пыталась прийти к какому-то решению.

— Мне нечего тебе сказать, — прошептала она наконец.

Она стояла перед ним абсолютно прямо, и Кейн понимал, что, если он не примет какие-то кардинальные меры, она так и будет продолжать играть с ним.

— Нет, так дело не пойдет. Ты не уйдешь отсюда, пока я не узнаю, чего ты требуешь.

Сильвия с минуту изучала его лицо.

— Зачем тебе это нужно?

— Вчера ты сказала мне, что не станешь спать со мной, пока… А потом замолчала. Я имею право знать, что ты подразумевала под этим «пока».

Вот опять она склонила голову вправо, что начинало его бесить, и наконец произнесла:

— Ты так себя ведешь, будто я для тебя и вправду нечто большее, чем средство к достижению цели.

— Ты никогда не была для меня просто средством.

Кейн удивлялся, куда подевалась его пресловутая способность добиваться своего на любых переговорах. Он с трудом выражал свои мысли и терялся в словах. Нужно срочно что-то придумать.

Он сделал единственное, что пришло в его голову — коснулся ее щеки ладонью.

Сильвия прикрыла глаза, на секунду поддаваясь этой ласке. Затем она отступила, развернулась и, до того как он понял, что происходит, побежала по коридору и завернула за угол.

Кейн бросился за ней, преследуя. Он почти поймал ее, но она успела скрыться в женском туалете. Не думая, что делает, Кейн забежал вслед за ней.

— Это женский туалет. Выйди сейчас же! Ты не можешь здесь находиться! — закричала Сильвия.

— Это моя компания, где хочу, там и нахожусь.

Атмосфера между ними накалилась до предела.

— А если сюда войдет кто-нибудь?

Кейн подошел к двери и запер ее изнутри.

— Довольна?

Сильвия возмущенно покачала головой.

— Я сюда зашла, чтобы побыть одной.

— Разве? Ты зашла сюда, чтобы продолжать мучить меня.

— Не говори ерунды!

Кейн пошел на нее, она же отступала до тех пор, пока не уперлась спиной в рукомойник. Кейн выглядел угрожающе, в его глазах застыло такое выражение, как будто он был готов совершить убийство.

Он не остановился, пока не подошел к ней вплотную. Ей пришлось наклониться назад, чтобы не касаться его. Кейн схватил ее за плечи, и она почувствовала, как гнев кипит в его груди.

— Ты, — прохрипел он, — сводишь меня с ума.

Сильвия попыталась сказать что-то, но то, как он взглянул на нее, дико и предупреждающе, отбило у нее всякое желание открывать рот.

— Я не сплю и не ем. Я не занимаюсь делами, а целый день только и думаю о том, что бы это твое «пока» могло бы означать. Я уже извинился всеми доступными мне способами. Я называл себя дураком, подлецом, негодяем. Я пытался забыть тебя, выкинуть из своего сердца и из головы. Ты специально все это задумала, чтобы отомстить мне? Теперь ты хочешь, чтобы я просто сошел с ума? Нет, у тебя это не выйдет. Потому что сейчас ты скажешь мне то, что должна сказать.

Сильвия никогда не была так поражена в своей жизни. План сработал на все сто процентов. Вот он, Кейн, у ее ног, как и обещали ей Мьюриел, Кэт и Дора. Он все время думает о ней, на что она даже не смела надеяться. Теперь ей придется сказать то, что они придумали. Впервые у нее появилась надежда на то, что Кейн ответит правильно, хотя все сведения, собранные о нем, утверждали обратное.

— Ну?

Она помолилась про себя и сказала тихим голосом, в то время как непонятный страх сжимал ее грудь:

— Кейн, я никогда больше не лягу с тобой в постель, пока…

— Ну что? Что?

У нее не было больше поводов оттягивать эту фразу. Ей нужно сказать ее. Сейчас или никогда.

— Пока ты не женишься на мне.

Сильвия затаила дыхание. Сейчас она узнает наконец то, что не давало ей покоя столько времени, — значит ли она что-либо в его жизни или нет. Его глаза скажут это гораздо раньше, чем он вымолвит хоть слово. Через секунду она получила этот ответ — ответ, о котором она догадывалась, но надеялась, что ее здравый смысл ошибается на этот раз. Для него имел смысл только секс между ними, в его сердце не было любви.

Сильвия ясно видела на его лице панику. Кейн вовсе не думал о женитьбе, по крайней мере о женитьбе на ней.

Его руки безвольно упали, отпуская ее. Он не мог произнести ни слова. Простое упоминание о возможности длительных отношений привело его в состояние стопора.