наших землях! — яростно отвечал бармен. Их здесь множество! И наш язык они учить не хотели! Поэтому мы пошли на уступки и почти всё выучили снежальский.

— Дядя Иликон, это правда? — спросила Женя.

— Это я могу подтвердить, — кивнул Иликон.

— Вот об этом я и говорю, — получив поддержку, обрадовано заулыбался толстяк.

— Некоторые, — продолжил наставник девочки, — Имели наглость заселиться в этих местах задолго до появления боковинцев. Это подтверждают древние книги и летописи. А особо дерзкие умудрились, в те далёкие времена, понастроить здесь города и дать им снежальские названия.

— Так, — кивнул головой бармен.

— Так что там насчёт языка? — спросила Женя, — Научите нас?

— Конечно! На самом деле всё просто, — потирая руки продолжил бармен, — Многие боковинские слова были утрачены со временем…

— Ах! И что же теперь делать? — воскликнул Иликон, — Придётся опять снежальские использовать!

— Нет, — махнул толстяк рукой и поморщился, — Это ни к чему. Мы истинные боковинцы, — бармен попытался расправить сутулые плечи, — Делаем так: берëм снежальское слово и переворачиваем его наоборот и оно становится боковинским.

— Это как? — открыл рот от удивления Иликон.

— Ну, например: по-снежальски круг это — круг. Значит по-боковински это будет квадрат! Или вот ещё! Есть такое слово: красота. Следовательно по-снежальски это будет: срамота!

— Я кажется поняла! — воскликнула девочка, — Дядя Иликон, нам надо было просить не хлеба, а говна! Верно?

— Всë правильно, — утвердительно кивнул бармен.

— Только мне совсем не хочется есть хлеб, который называется говном, — грустно вздохнула девочка.

— О, это ничего, — махнул рукой бармен, — Ты быстро привыкнешь!

— Все скоро привыкнут. Белое станет чëрным. Хорошее — плохим. Зло назовут добром, а добро — злом, — произнëс Иликон. Так уже было и не раз в истории внешнего и внутреннего мира.

— А зачем дядя Иликон? Разве люди не путаются?

— Слово, люди, менять не будем, — вставил слово толстяк.

— Ну вот видишь? — произнëс Иликон, — Всë в порядке, люди не меняются. Какие были, такие и остались.

— Неужели им всë равно, что добро станет злом, а зло — добром? — удивилась девочка.

— Несомненно! — подтвердил бармен.

— Я ничего не понимаю! — замотала головой девочка, — Вообще ничего! Это какое-то сумасшествие! Выворачивать всë на изнанку.

— Это не сумасшествие, — важно надул щëки бармен, — Это — внутренняя политика.

Женя хотела, что-то спросить, но не успела. Дверь бара открылась и в неë, на маленьких оборотах лохматого рыжего хвоста, залетело два хвостолëта?

— Наташа?! — изумлëнно произнесла девочка.

— Женя?! — также удивлëнно воскликнула девочка-спаниель.

Через мгновение девочка и хвостолëт бросились навстречу друг другу с радостными воплями:

— Как ты оказалась здесь?! — спросила девочка-спаниель, обнимая свою подружку.

— А ты?! Откуда ты здесь?! — с радостным удивлением, спрашивала Женя.

— Ой! Ты даже не представляешь! — виляя хвостом, отвечала девочка-спаниель, — Сколько всего произошло за это время!

— Расскажи! Расскажи!

— Мы познакомились с интересными людьми из Камерии! — Они очень умные! Они хотят, чтобы везде была демократия! Только для этого им надо помочь! Поедешь с нами?

— Куда?!

— В Вике, — отвечала Наташа, — Будем жечь покрышки, строить баррикады, кидать бутылки с зажигательной смесью в полицию! Это будет так демократично! Тебе понравиться!

Женя покосилась на Иликона:

— Что ж, — произнëс наставник девочки, — Я привëл тебя к границам Вике, дальше, ты пойдëшь со своими друзьями.

— Значит пришло время прощаться? — спросила девочка.

— Да, время пришло, — кивнул Иликон.

Девочка сделала шаг навстречу своему наставнику и, обняв его, со слезами на глазах, произнесла:

— Я так привыкла, к тебе дядя Иликон! Как же я теперь без тебя?

— А как ты была до этого? — спросил Иликон.

Девочка пожала плечами:

— До этого я была с дядей Надрием. А ещё раньше со мной были Нытик и Квас. А дома мама и папа. Я никогда не была одна!

— Была, ты несколько дней была одна с летающей коровой.

— Это другое, с ней — это как будто тоже я, но очень большая и сильная! Мы как единое целое!

— Может быть, оно так и есть, — ответил Иликон при этом лицо его стало серьёзным, — Впрочем и теперь ты тоже будешь не одна. Ты будешь с друзьями.

— Полетели с нами дядя Иликон! Будем жечь покрышки, кидать бутылки в полицию! А?

— Нет уж спасибо, — Иликон расхохотался, но через секунду уже серьёзно произнëс, — Разве я тебя этому учил? Разве во всех этих поступках есть любовь?

— Но разве бороться за демократию это плохо, — спросила Женя.

— Это твой выбор, — вздохнул Иликон, — Но я почти уверен, что он принесёт тебе много проблем. А теперь прощай! — сказал Иликон и поцеловал девушку в макушку, — Не забывай то, чему мы тебя учили. И помни, если разум не может дать точный ответ, всегда доверяй своей интуиции. Если молчит интуиция, спрашивай того, кто создал этот мир. Он знает всë.

Женя всхлипнула, вытирая слëзы рукой. Наташа слегка потянула девочку за рукав и, видимо прочувствовав момент, тихо произнесла, — Пойдëм.

Женя медленно повернулась и пошла за Наташей:

— Сейчас подождём моего брата и полетим, — сказала Наташа на улице.

— Сегодня как-то по-другому светит солнце, — задумчиво произнесла Женя.

— Обычно, — пожала плечами девочка-спаниель.

— Нет, как-то по-другому, — не согласилась Женя.

— Сегодня ты чувствуешь по-другому, — улыбнулась Наташа и обняла свою подругу.

Вике

— Куда мы летим?! — спросила Женя, сидя верхом на летающем спаниеле.

— В Вике! — крикнула в ответ Наташа, и нырнула вниз, чтобы выйти из мешавшего обзору сиреневого облака.

— Это я поняла! — крикнула девочка в ответ, — Куда именно в городе нам надо?

— Сегодня одна камериканка собирает всех в одном месте, где именно, я ещë не знаю!

— А зачем она всех собирает?

— Ну как зачем? — удивилась Наташа, — Чтобы была демократия ну и всë такое. Чтобы не было коррупции!

— Тут всё говорят про демократию!