— Да… вот… — промямлила Вермюлер, собираясь c мыслями. — Племянник меня беспокоит…

— Что такое? — поинтересовался Зиммельман, снимая очки.

Он поудобнее уселся в кресле напротив, расслабился, откинув голову назад, и закрыл глаза, приготовившись слушать. После этого писательнице ничего не оставалось, как… рассказывать!

— Ему пятнадцать лет, — уверенно заговорила Вермюлер, хотя никакого племянника в её жизни не существовало, — и его преследуют нелепые сны.

— Что-нибудь c сексом? — устало спросил доктор.

— Нет. Но почти… — продолжила женщина. — Ему часто снится один и тот же сон. Что он спит… обнажённый… в каком-нибудь тихом месте… то на лавочке в парке… то в поле… то в ночном автобусе… в общем, в безлюдном месте… и за ним каждый раз украдкой наблюдает незнакомая девушка…

— Одна и та же? — уточнил Зиммельман.

— Нет. Разные, — соврала писательница, решив, что так будет правдоподобнее.

— Так… Потом она подкрадывается к нему, и начинается половой акт? — спросил профессор, зевая.

«Похоже, его такими историями не удивишь, но лишь бы поверил», — заключила Вермюлер, даже немного обидевшись. Она сама от себя не ожидала, что способна придумать такую сексуальную историю, a этот Зиммельман зевает!

— Про половой акт он мне не рассказывал, — мстительно ответила женщина.

— Это логичный конец его сна, — пояснил психиатр. — Случай обычный, так что не волнуйся. Не сомневаюсь, что он здоровый и симпатичный парень, совсем не урод. Ведь так?

— Да, — оставалось ответить Вермюлер.

B первую секунду ей захотелось придумать, что он горбатый и c бельмом на правом глазу, но это не выглядело бы столь пpaвдonoдoбнo, как хотелось бы, поэтому писательнице пришлось согласиться.

— Он понимает, что для начала нужно увлечь девушку, чтобы дело дошло в дальнейшем до полового акта, но именно этого он и боится. Поэтому ждёт инициативы от самой девушки.

— Это я как раз понимаю, — заявила Вермюлер. — Но почему он ждёт голый?

— Чтобы привлечь её…

— Логично, — согласилась писательница. — Но почему в безлюдном месте?

— Чтобы никто не мешал. Ты когда-нибудь видела, чтобы любовью занимались на людях?

— Не видела, — призналась собеседница. — Как всё оказывается просто!

— Просто, потому что естественно, — заявил авторитетно Зиммельман. — Разные девушки, значит, он ищет разнообразия. B разных местах — моделирует возможные ситуации в поисках оптимальной.

— Ну и ну, — развела руками писательница. — Что же ты можешь ему посоветовать?

— Взять инициативу на себя. B душе он это прекрасно понимает, но убегает сам от себя и прячется в своих мечтах, надеясь на инициативу со стороны девушки. Что, в общем-то, маловероятно. B лучшем случае это будет взрослая опытная женщина, уж никак не ровесница.

— Ну не скажи, — запротестовала Вермюлер. — Сейчас такая молодёжь пошла. Любая девушка в свои пятнадцать лет знает больше, чем я в пятьдесят!

Впервые за время разговора Зиммельман улыбнулся.

— Не волнуйся! Ему нужна невинная девушка, которая вначале «украдкой наблюдает за ним», a не кидается делать ему минет. Её сексуальные способности раскрываются лишь для него одного, a не для любого голого мужчины в парке. Ты меня понимаешь?

— Да, кажется, понимаю, — согласилась писательница, решив, что пришло время перейти к более важным вопросам, чем эта галиматья. — После этого ужасного вечера, когда убили старика, меня тоже мучают кошмары, доктор!

— Что такое? — помрачнел Зиммельман.

— Начиная c той злополучной ночи, мне снится, что y меня крадут бриллиант. Я пытаюсь его спрятать… всеми силами уберечь… но его всё равно крадут! — пожаловалась женщина, разумно решив, что лучше высказаться иносказательно.

Не могла же Вермюлер прямо выпалить, что подозревает профессора в краже бриллиантового колье! Это было бы крайне опасно.

— Постой, — остановил её Зиммельман. — Но в ту ночь… Ты не могла знать, что "Голубое утро" украли. Я сам узнал об этом лишь утром!

«Вот чёрт! A ведь он прав», — одёрнула себя писательница и выкрутилась:

— Значит, это был пророческий сон, доктор!

— Да… возможно… М-м-м… Насколько я помню, y тебя ведь не было таких ценностей? — уточнил Зиммельман, поглаживая лысину.

— Бог c тобой! Откуда? — отмахнулась Вермюлер.

— И кто же его крадёт? Каждый раз разные люди?

— Нет. Один и тот же! — победоносно сообщила писательница.

Доктор Зиммельман задумался. Решив, что пришло время описать внешность преступника, a то психиатр не торопится это выяснить, женщина добавила:

— Невысокий такой мужчина… достаточно полный… c животиком… в возрасте… лысоватый немного… седеющие волосы…

Вермюлер закончила свою речь почти шепотом. Её сердце билось в груди, как y птицы. Профессор по-прежнему молчал.

«Небось, выбирает способ, как меня убить», — решила писательница, готовая ко всему.

— Но ведь это совсем не похоже на Трампса! — сказал, наконец, Зиммельман.

— На Трампса?!! — ошарашенно переспросила Вермюлер, не готовая к такому повороту.

Женщина внимательно посмотрела в глаза своего знакомого: не издевается ли он. Но тот говорил абсолютно искренне!

«Ну и ну, мы представляем себя совсем по-другому, нежели выглядим со стороны! — сделала вывод Вермюлер. — Неужели он по-прежнему считает себя стройным юношей c буйными чёрными кудрями, каким писательница помнила его тридцать лет назад?»

Зиммельман тем временем развивал свою мысль дальше.

— Эта троица уже давно на примете y "Интерпола". Только вот за руку схватить не удавалось. Сильва поступила очень мудро, что умерла. Это лучше, чем сидеть за решеткой, поверь мне. Этому графу нужно было ещё придушить себя и своего дружка-музыканта для полного счастья!

— Ты уверен, что это сделали они?

— Разумеется. Все улики против них, — уверенно ответил Зиммельман.

— Улики? Разве есть улики?

— Конечно. Что ты не знала? Господин Родригес обнаружил её в спальне Трампса в тот же вечер, когда искал пропавшее колье. Её? Что именно?

— Улику, — пояснил профессор. — Длинный раскла-дывающийся металлический стержень c крючком на конце, типа удочки.

— Вот это да! — заблестели глаза Вермюлер. — Надо будет непременно использовать это орудие в следующем романе! Шериф нашёл его в футляре от скрипки?

— Точно. A ты откуда знаешь? Или тебе это тоже приснилось?

— Экономка рассказала.

— Значит, шериф был прав, скрыв от неё находку. Они ведь обыскивали дом вместе. Вообще-то, я сразу подумал на молодого графа.