Распустив волосы — назло баронессе конечно же, — отправилась на поиски этого черноглазого мерзавца.

Гости давно разъехались, а те, что остались ночевать во дворце, разошлись по отведенным им покоям отдыхать после утомительного и богатого впечатлениями дня. Дворец погрузился в сон.

Моран долго стоял возле окна, вглядываясь в далекую синеву ночи, и думал, как эта бесконечная тьма созвучна с его настроением.

Был ли он счастлив? Едва ли. Ему бы радоваться, что до осуществления задуманного остались считаные недели и теперь Александрин никуда от него не денется.

Но это чувство уже давно было маркизу чуждо.

Хватит ли ему духу причинить боль невинной девушке? Отнять единственное, что у нее имелось. Безжалостно растоптать ее сердце и жизнь. Если сейчас пойдет к ней, назад дороги уже не будет.

За минувшие годы он уничтожил немало демонов, но никогда не считал себя убийцей. А сегодня вдруг осознал, что ничем не лучше исчадий мглы, которые так любили принимать образ беззащитных созданий за миг до атаки. И, наверное, будет лучше велеть ей завтра уехать…

В темном отражении окна засиял цветок, рожденный пламенем. Прекрасные огненные лепестки медленно распускались, и страж, словно зачарованный, направился к диковинному цветку, слыша знакомый нежный голос. Мелодия, которую так часто напевала Серен и которая сопутствовала ему в снах и наяву на протяжении всех этих невыносимо тяжелых месяцев.

Мужчина коснулся сотканных из пламени лепестков и блаженно прикрыл глаза, отдаваясь во власть чарующих звуков, забывая о раскаянии и всех тревогах.

Вздрогнул, услышав, как хлопнула дверь, что вела в смежную со спальней комнату, недовольно поморщился. Взмахнул рукой, и цветок тотчас растаял, словно предрассветная дымка. На столе остался стоять бокал вина, который де Шалон машинально взял в руки и сделал небольшой глоток. Нахмурился, гадая, кому это хватило наглости явиться к нему в столь поздний час и даже не удосужиться постучать в дверь. И вновь ощутил, как его охватывают ставшие уже привычными злость и раздражение.

Не прошло и нескольких секунд, как дверь в спальню резко распахнулась и на пороге нарисовалась его новоиспеченная женушка собственной персоной. Босая, в одной сорочке, с мятежным выражением на смазливеньком личике.

— Я ждала вас! — заявила с упреком.

— И не дождавшись, пришли сами. Так не терпится оказаться в моих объятиях? — неожиданно развеселился страж, заметив в глазах своей избранницы негодующий блеск.

Девушка вспыхнула:

— Вы сами настаивали на этом браке!

— А вы, я так понимаю, предлагаете мне заняться его немедленной консумацией? — наблюдая за сменой выражений на лице разгневанной красавицы, продолжал подшучивать над ней маркиз. Негодование сменилось краской смущения, проступившей на бледных щеках.

Кажется, Александрин уже успела пожалеть о своем опрометчивом решении явиться сюда, но с места не сдвинулась. Гордость не позволяла ей трусливо сбежать.

Мужчина поставил на стол недопитый бокал и приблизился к своей избраннице, понимая, что повернуть назад уже не сможет. Не тогда, когда она сама пришла к нему. Когда под тонкой тканью сорочки соблазнительная пышная грудь вздымается от обуревающих девушку переживаний и в пламени свечей видны темные горошины сосков, которые так не терпится начать ласкать губами.

— Разденься, — коротко приказал он.

Как и следовало ожидать, девчонка не шелохнулась. Взгляда не отводила, смотрела на него, словно зачарованная, но и распоряжение выполнять не спешила. Моран шагнул ближе, предвкушая, как сам начнет ее раздевать. Не торопясь, наслаждаясь каждым мгновением этого маленького ритуала и представляя, как потом будет покрывать поцелуями ее совершенное нагое тело.

Александрин снова его удивила — потянула за шелковые ленты, и сорочка плавно скользнула на пол. Вскинула голову, дерзко, почти бесстрашно, словно бросала ему вызов, и переступила через облако невесомой ткани.

Мужчина не мог отвести от нее завороженного взгляда. Темный шелк волос, контрастировавший со светлой кожей. Покатые бедра, соблазнительно качнувшиеся, когда она шагнула ему навстречу. Тонкая талия, манящие полушария грудей. Маг ощущал, как кровь приливает к паху, и все мысли, муки совести и сомнения отступают, а его затопляет едва сдерживаемое желание.

Желание обладать ею здесь и сейчас.

Взяв девушку за руку, страж подвел ее к кровати. Опустившись на край широкого ложа, притянул к себе. Жадно припал губами к полной груди, краем сознания отмечая, что Александрин даже не попыталась отстраниться. Была немного напряжена, но очень скоро напряжение, вызванное смущением, сменилось первыми волнами возбуждения, стремительно накатывающего на нее. Накрывающего их обоих.

Александрин чуть слышно застонала, когда властные руки опустились на упругие ягодицы, непроизвольно прижалась к нему теснее, позволяя покрывать поцелуями плоский, такой соблазнительный животик, ласкать языком темную впадинку пупка и снова возвращаться к груди, чтобы захватить в плен губ затвердевший сосок.

Маленькая, покорная девочка. Именно о такой он и мечтал.

Моран увлек девушку на кровать, накрыл ее собой. Александрин шумно сглотнула, когда поймала взгляд потемневших от возбуждения глаз. В ее же снова мелькнул страх, почему-то распаливший его еще больше.

Страж не спеша прошелся рукой по внутренней поверхности точеных бедер, ощущая под подушечками пальцев шелковистость молочной кожи, с удовольствием отмечая, как они стали влажными, стоило только коснуться жаркого лона.

Александрин неотрывно смотрела на него. Испуганная и вместе с тем уже готовая быть с ним. Оставив цепочку из поцелуев от груди к самому низу живота, маркиз припал губами к средоточию ее желания. Девушка охнула и попыталась стыдливо свести колени, но страж не позволил.

— Не нужно бояться. Я не сделаю тебе больно, — прошептал мягко.

Поймав его взгляд, уверенный и спокойный, Александрин немного расслабилась. По крайней мере, сжимать колени больше не пыталась. Негромко постанывала, пока он ласкал ее нежно. Кусала губы, тщетно пытаясь сдерживаться, и уже сама непроизвольно двигалась бедрами ему навстречу.

А с виду такая спокойная. Такая холодная.

Кто бы мог подумать, что ее так легко будет завести. И дело тут вовсе не в настое, который лишь должен был притупить боль от первого соития. Несмотря ни на что, она желала его так же сильно, как и он ее. Все эти дни мечтал о том, как будет брать ее. Снова и снова.

Захмелевший от сладострастных мыслей и вида обнаженной невинной девушки, маркиз спешно разделся и вновь склонился над своей красавицей-женой.

Александрин наблюдала за ним из-под полуопущенных ресниц. Стоило Морану полностью обнажиться, как в прозрачных голубых глазах снова зажегся страх. Страх перед неизведанностью. Пришлось успокаивать ее легкими ласковыми поцелуями, на которые девушка, к удовлетворению стража, с готовностью откликалась. Целуя припухшие губы, Моран нежно ласкал ее грудь, постепенно прогоняя последние опасения и воспламеняя жаждущее наслаждения тело.