Тут помогли «соседи». Так как русские «выпали» сравнительно близко к ареалам обитания «эльфов» и «ангелов», то контакт произошел уже через год. В отличие от ксенофобных немцев коммунисты-интернационалисты восприняли необычных аборигенов спокойно, хотя на первых порах и настороженно. А когда удалось найти общий язык, отношения начали развиваться стремительно. Местные многое могли открыть недавним пришельцам в практике выживания на опасной планетке, а те, в свою очередь, имели чем поделиться из неизвестных оставшимся на уровне античности «аборигенам» знаний. Эта взаимная тяга к знаниям в конце концов и привела к приему некоторого количества местных студентов в организованный профессором Сорокиным и несколькими оказавшимися здесь его коллегами университет. Там стороны и делились знаниями, а также совместно исследовали природу этой планеты. И, судя по обширным сведениям, бодро излагаемым выглядящим как античный философ Уриэлем, проект оказался вполне успешным и некоторые идеологические разногласия помехой не стали.

Развивались и торговые отношения. Более склонные к охотничьему промыслу евреи и греки имели что предложить сразу сделавшим ставку на упорядоченное сельское хозяйство русским. Как и наоборот. Кроме того, «аборигены» поставляли партнерам некоторые полезные ископаемые, например металлы, месторождения которых находились далеко от расположения коммуны. Которая, медленно, но постоянно прибавляя в размерах, достигла к сегодняшнему дню численности в двадцать пять тысяч членов, почти догнав, таким образом, общины аборигенов, тоже наконец получившие мощный толчок к развитию после двухтысячелетнего «застоя». Не все в них, конечно, были в восторге от такого развития дел, но процесс обновления, что называется, пошел…

…Да только вскоре над новообразованным союзом начали сгущаться тучи. Уже в первые годы после появления здесь русские стали посылать разведывательные партии с целью поиска необходимых для развития полезных ископаемых на соседний континент (насколько я понял из объяснений профессора, всего известных континентов имелось три. Впрочем, относительно того, тянут ли их размеры на такое определение, у меня возникли серьезные сомнения). В такие группы обычно включали и несколько аборигенов, хотя и евреи, и греки дальние путешествия не любили и толком не представляли, что творится в соседних землях. Поэтому вдруг обнаружилась куча маленьких и не очень общин и племен, о существовании которых «древним» известно не было. Большинство из них влачили жалкое существование в виде небольших деревень либо вовсе одичали и вели кочевую жизнь почти без признаков былой цивилизации. Контакта они обычно старались избегать, и толку от их обнаружения было мало. Зато вскоре одна из русских групп наткнулась на немцев. Среди разведчиков (в основном – из бывших военных) имелись владеющие немецким, поэтому обошлось без стрельбы. Потихоньку, несмотря на недовольство бывших германцев дружбой русских с непохожими на людей аборигенами, начали налаживаться взаимоотношения, руководства поселений несколько раз обменялись визитами, появился, несмотря на трудность дальнего пути через джунгли, торговый обмен. Ведь благодаря привезенному оборудованию в немецкой общине даже существовала какая-никакая промышленность, чем русская, увы, похвастаться не могла.

И вдруг, года через два после начала контактов, связи с немецкой общиной прервались. Посланные несколько раз для прояснения причин группы из разведки не вернулись. В коммуне уже посчитали, что случилась какая-то природная катастрофа, когда через некоторое время ее границ достигла небольшая группа измученных убийственным переходом по суровым джунглям немецких колонистов. Они-то и рассказали о новом Переносе, с которым прибыли тоже немцы, только какие-то другие. Вооруженные до зубов и по-звериному беспощадные. Куда там птеродактилям… Пользуясь превосходством, новоприбывшие без труда захватили власть в общине, подчеркнуто жестоко расправившись с несогласными и провозгласив почему-то Четвертый рейх, хотя по порядку должен был бы следовать Третий. Все проживавшие рядом представители других общин были объявлены неполноценными и уничтожены. Только некоторым удалось бежать. Так же как и группе несогласных с новыми порядками немцев. Но мало кто из них добрался живым…

В Коммуне, разумеется, знали о том, кто такие нацисты, но надеялись, что там, на Земле, к этому моменту – а шел уже тысяча девятьсот сорок пятый год – с ними давно разобрались. Оказалось – нет. Но лишних ресурсов у русской общины и ее союзников на войну с пришельцами не имелось – и так проблем выше крыши, поэтому, приняв некоторые меры предосторожности, о немцах забыли. Лет десять с соседнего континента не было никаких известий. Как будто их всех там действительно пучина поглотила. Потом от полудиких племен стали поступать жалобы на жестокие нападения и массовые убийства и похищения. Ну а затем впервые появился дирижабль со свастикой на борту…

…Первое нападение на центральный русский поселок с трудом, но удалось отбить. Высаженный десант забросали последними запасами гранат, сохраненными на самый крайний случай. Тогда немцы отступили. Но взрывчатка закончилась (в коммуне удалось к тому времени получить только черный порох, но он производился в небольших количествах и серьезным оружием считаться не мог), поэтому следующие нападения отражать особо было нечем. Пришлось рассредотачивать и маскировать поселения, причем делать это регулярно. А немцы продолжали прилетать. И если вначале это случалось изредка, то в последнее время – все чаще и чаще. Нападая на русские поселения, они захватывали в плен молодых и здоровых, уничтожая остальных. Нападая на общины «древних», они просто уничтожали всех без разбора. Старожилы из русской общины объяснили аборигенам, что эти самые нацисты считают немцев высшей расой, а остальных – рабами. Евреев же почему-то ненавидят особенно сильно. Что местным евреям, знать не знающим ни о каких-таких нацистах, было особенно непонятно и обидно.

Как бы то ни было, в последние годы положение сложилось такое, что речь идет уже о выживании союзных общин. Техническое превосходство немцев все увеличивается и увеличивается, скрываться от них становится все труднее. Храм они обнаружили давно, но он слишком хорошо защищен. А вот обычные поселения после обнаружения обречены…

– В общем, нам остается надеяться на чудо! – печально завершил свой длительный рассказ Уриэль. – И такое чудо может ведь случиться – в виде очередного Переноса? – вопросительно и с плохо скрытой надеждой посмотрел он на меня.

Ну понятно, чего уж там. Может быть, я ему сейчас скажу, что прибыл вместе с аэродромом, заполненным снаряженными боевыми вертолетами. Или что-то навроде, дающее в руки союзников решительное преимущество над противником. Я бы и рад, да только на моем складе несколько другие вещи лежат. Кое-что из них действительно может поспособствовать в борьбе с фашистской заразой, чудом укоренившейся на этой планетке, но тут надо подумать. И не только над техническими моментами, но и над тем, готов ли я вот так сразу отдать непонятно кому все, что прибыло вместе со мной? Спешить тут не надо. Сначала собрать побольше информации, как минимум посетить руководство русской общины. Если «эльфы» с ними действительно союзники, то препятствовать этому не должны…

Вот теперь я позволил себе плеснуть в серебряный кубок глоток вина, по-франтовски взмахнул им, отправляя струю напитка в полет по длинной дуге, оканчивающейся у меня во рту – низкая тяжесть позволяла такие фокусы. Обратился к профессору: