Только один раз, в канун свадьбы, Ольгу вдруг охватили сомнения. Ей показалось, что она делает непоправимую ошибку, и ее потянуло назад, в общежитие, где она не жила с того дня, когда согласилась выйти замуж за Костю. Она уверяла себя, что хочет забрать оставшиеся вещи из своей комнаты, а на самом деле в ней, как оказалось, еще брезжила надежда, что все можно повернуть вспять.

— Где бы убить сегодняшний вечер? — сказала Вика, валяясь без дела на кровати и скучая. — Тебе хорошо, у тебя таких проблем теперь нет.

Сердце у Ольги подпрыгнуло и заколотилось часто. Значит, роман Игоря и Вики закончен. Может быть, он тоже понял, как ошибся, и ждет ее?

— А Игорь? — спросила она, стараясь справиться с дрожью в голосе.

— Игорь? Он уехал домой, к родителям, — ответила Вика. — Так что до осени придется развлекать себя самой. Я-то домой не поеду, там еще скучнее, да еще отцовские назидания слушать придется…

«Ну что ж, значит, я ему совсем безразлична», — подумала Ольга. Ей было стыдно перед Костей за свои сомнения, и она старалась быть более нежной и внимательной к нему. А он после свадьбы, на которой Ольга чувствовала себя королевой, — с вереницей белых машин, изысканными блюдами, реками шампанского, — стал заниматься переселением Олиной мамы и сестры в Москву. Но возникли препятствия. Этого категорически не захотела мама.

— Там, в Днепропетровске, могила отца. Там все связано с ним, и я останусь там, — твердо сказала она.

Было еще одно «но»: Рита. Она по непонятной причине возненавидела Костю. Пока Ольга и Костя не поженились, она относилась к нему более чем хорошо. Восхищалась его квартирой, одеждой, крутилась вокруг него, не давая ему побыть наедине с Ольгой. После свадьбы она переменилась. Если они ужинали вместе дома, Костя обнаруживал, что рагу у него щедро посыпано перцем, чай соленый, а стул вымазан бесцветным клеем. Ольга не понимала, что творится с сестрой, Рита упрямо мотала головой, не сознаваясь в содеянном, будто еще кто-то, кроме нее, мог делать все это. И Ольга только диву давалась, как она успевает незаметно совершить очередную гадость. После массы испорченной одежды Кости, после неприятностей, возникших у него на работе из-за того, что Рита успевала брать трубку и, если звонили его деловые партнеры, посылала их подальше, называясь Костиной секретаршей, Ольга весьма неуверенно предложила мужу взять Риту к себе.

Я люблю тебя, Оленька, я и ее был готов любить за то, что она твоя сестра, но это какое-то маленькое чудовище… — сказал Костя. Да Ольга и сама понимала, что вместе они не уживутся. Рита уехала. На вокзале она презрительно сказала:

— Наконец-то я уезжаю. Как вы мне осточертели.

— Она ревнует тебя, — предположил Костя. — Ты любила только ее, а теперь меня.

Ольга не возразила. Не могла же она сказать, что к нему она испытывает чувство огромной благодарности, тепла, но не любви. Ольга тяжело переживала Ритин отъезд, но успокоила себя тем, что будет посылать в Днепропетровск деньги. Костя согласился.

Ольга готовила ужин, с нетерпением поджидая возвращения мужа. Заниматься хозяйством ей нравилось, и она категорически отказывалась от предложения Кости нанять домработницу. Ольга считала, что за нее и так почти всю работу делает кухонный комбайн, купленный ее заботливым супругом. Микроволновая печь моментально готовила блюда, и Ольга очень мало времени проводила на кухне. Но сегодня она хотела сама завести разговор о необходимости домработницы. Сама она обошлась бы и без нее, но Костя, который устает после напряженного рабочею дня, конечно же, должен, возвращаясь, нормально питаться и отдыхать. А Ольга даже в минимальном объеме заниматься хозяйством не сможет очень длительный срок — ей повезло так, как редко везет молодым актрисам. Она получила предложение от известного режиссера Кондратенко сняться в кинопробах на главную женскую роль в его новом фильме. Все это Ольга и собиралась сообщить мужу и очень боялась, не зная, как он отреагирует. Костя, который поощрял любую ее прихоть, был готов купить ей любую одежду, любую безделушку и украшения, сколько бы они ни стоили, который сам заставлял ее быть такой, как жены его друзей: посещать бассейны, массажистов, теннисные корты, иметь собственного парикмахера, был категорически против ее карьеры. Он не возражал против ее учебы, финансировал их студенческие кинофильмы, но, когда речь заходила о том, что Ольга мечтает стать профессиональной актрисой, он становился нервным и раздражительным:

— Тебе чего-то не хватает? Ты хочешь дополнительно заработать? Ты скажи мне, сколько тебе нужно, и я дам тебе любую сумму, — говорил он. — Я не понимаю, зачем тебе работать? Пусть работают те женщины, которые не нравятся мужчинам, умеющим зарабатывать.

— Костя, но я готовила себя к этому с детства, я занималась в драмкружках и мечтала о том, как стану великой актрисой, — возражала Ольга. — Это не прихоть. Я жила чувствами героинь, я не представляю себя без своей работы. Я тоже человек, и мне нужно как-то выражать себя, то, что есть во мне…

— Оленька, — устало говорил Костя, — нет ничего странного в том, что ты увлекалась театром и кино. Все девчонки этим увлекаются, а если есть личико и фигурка, все едут поступать в Москву. Чего они хотят? Красивой жизни. Я могу тебе ее дать и так. Ты хочешь пообщаться со знаменитыми? Говори, с кем. Я соглашусь быть у них спонсором, и они будут лучшими друзьями и мне, и тебе. Ты хочешь за границу? Говори, в какую страну. Конечно, ты мечтала… Но ты не знала, что встретишь меня. Ты прирожденная жена, а не актриса. С тех пор как ты со мной, мне сопутствует удача. Ни одна женщина не смогла бы дать мне такой заботы, ласки, любви.

— Костя, но я прежде всего актриса. Там, в душе, — говорила Ольга, но он не слушал ее.

— Перестань, какая ты актриса, — морщился он. — Ты порядочная, верная женщина, а там нужно быть проституткой, как твоя подруга, чтобы быть первой. Нужно ложиться со всеми, чтобы получать хорошие роли. Я просто счастлив, что могу избавить тебя от этого.

Ольге в студенческие годы все же удалось сняться в трех кинофильмах. Но каждый раз были скандалы, сцены ревности.

«Он чувствует, что я не люблю его так, как нужно», — думала Ольга, анализируя его необоснованную ревность.

Мужа она, конечно, любила. Такого человека невозможно было не любить. За пять лет брака, если исключить их размолвки из-за ее желания сделать карьеру, она видела от него только хорошее. Ей завидовали даже жены его деловых партнеров, которым материально жилось не хуже.

— У моего скряги пока выпросишь новое платье, сколько сил потратишь, — жаловалась Ольге Аллочка, жена Сергея, генерального директора фирмы, конкурирующей с Костиной. — Чем больше денег зарабатывает мужик, тем сильнее развивается в нем страсть к экономии. Мы все поражаемся, что с твоим Костей все наоборот. Он ради тебя, кажется, и фирму готов продать.

Ольгу же поражало как раз обратное — как пропорционально росту дохода мужей растут потребности ее новых так называемых подруг. Но ей было приятно, как все замечают, как сильно любит ее муж, даже после стольких лет брака. И потерять его как любящего, внимательного и заботливого мужа она не хотела бы…