— Но я не умею ими пользоваться, — тихо сказала Ольга, все сильнее поддаваясь новому настроению, позволяющему забыть ее боль.

— Ничего, я вас научу, это совсем просто, — улыбнулся Костя. — А теперь приступайте к дамским обязанностям и выбирайте блюда на ваш вкус.

Ольга взяла меню и перевернула несколько страниц. Она никогда не была в ресторане, и названия блюд, тем более китайских, ей ни о чем не говорили.

— Может быть, закажем утку по-пекински, — предложила она, встретив знакомое слово «утка». — Это, наверное, вкусно и не очень дорого.

Константин весело рассмеялся, откинувшись на спинку стула.

— Выбирать вы умеете! — сквозь смех сказал он. — Но в цене вы ошиблись с точностью до наоборот. Пекинская утка, или утка по-пекински, — самое изысканное и самое дорогое блюдо не только здесь, но и во всей китайской кухне.

— Ой, я не посмотрела на цену! — Ольга ужаснулась, заметив цифру, теперь ее глаза бегали вдоль столбика с ценами. — Тогда, может быть, это, — ее палец остановился на самой низкой цене.

— Нет, выбор сделан, и мы закажем утку. Говорят, что настоящую утку по-пекински можно отведать только в Китае, что я однажды и сделал, и вот теперь я имею шанс проверить это, сравнив ее с московской, — возразил Костя, с улыбкой глядя на Ольгу.

— Но ведь это ужасно дорого, — сопротивлялась Ольга.

— Ерунда, — отмахнулся Костя. — Деньги и зарабатываются для того, чтобы их тратить на всякие удовольствия. И вообще, милая леди, позвольте последнее слово оставить за мужчиной.

Ольга не нашлась, что ответить. Она смотрела на Костю, и ей казалось, что эпизод на даче с его участием был всего лишь кошмаром, приснившимся ей, поскольку это никак не соответствовало его облику. Он был такой вежливый, обаятельный, говорил ей «вы» и обращался действительно как с английской леди.

— А теперь нам нужно выбрать что-нибудь к утке. — Он поднял на Ольгу глаза и заговорщицки улыбнулся: — Вы не хотите продолжить выбор?

— Нет, — отказалась Ольга. — Давайте лучше вы. Думаю, там все должно быть вкусным.

— Вкусным-то вкусным, — засмеялся Костя. — Но иногда блюда бывают слишком уж экзотическими. Вы знаете, например, что иногда китайцы едят…

— Да, знаю, я слышала о червяках, змеях и прочей гадости, — поморщилась Ольга, заражаясь его весельем.

— Не любите вы экзотику, — продолжал шутить он. — Ну ладно, я выберу что-нибудь не очень шокирующее. Например, суп с лапшой и с морскими гребешками, рыбу в кисло-сладком соусе, кальмары и салат из авокадо. И все это нужно запить…

— Я не буду пить! — вспыхнула Ольга, вдруг опять вспомнив сцену на даче. — Я… я обычно вообще не пью.

— Мы будем не пить, а запивать. В общем, на этом все китайское и кончается — вина делать они не умеют. Возьмем бутылочку французского бордо. Это легкое вино, и оно подойдет и к утке, и к кальмарам.

— Так вы были в Китае? — спросила Ольга, когда заказ был сделан и они сидели, дожидаясь его.

— Да, три раза, — ответил Костя так, словно она спросила его, был ли он в Сокольниках. — Там, в Пекине, возле. Китайской стены, есть ресторан. Называется «Поднебесье», и летом там раздвигается потолок и ты сидишь под открытым небом. Я обычно ужинаю там и заказываю утку по-пекински, — он улыбался, широко и открыто, и было непонятно, шутит ли он, или говорит серьезно. — Там можно сходить на кухню и проверить, как готовится утка. Это очень сложная технология. И повар сказал мне, что «Поднебесье» — единственное место на свете, где ее умеют готовить. Думаю, это было обычное бахвальство патриота. Но даже если это и не так и утка здесь окажется отвратительной, я все равно скажу, что в московском ресторане лучше, потому что здесь рядом вы.

— Перестаньте, — смутилась Ольга.

После того как боль немного стихла, ей стало казаться, что ей совсем хорошо. И она отгоняла от себя мысль о том, что этот изысканный кавалер вел себя не так давно по отношению к ней совсем не изысканным образом.

— Да нет, я серьезно, — вдруг без тени улыбки, просто сказал он и опять надолго замолчал, глядя на нее странным взглядом.

Принесли заказ. Утка оказалась уже нарезанной на особом большом блюде. Костя показал, как нужно пользоваться палочками для еды. Сначала кусочки мяса выскальзывали и падали обратно в тарелку, но Ольга быстро наловчилась, нужно было, ухватив палочками, как пинцетом, кусочек, быстро поднести его ко рту.

— Наверное, они позаимствовали это у птиц. Палочки, как клювик птицы. Берешь и клюешь, как зерна, — сказал Костя.

Вино действительно оказалось легким, не пьянило, лишь улучшало настроение. Ольга отказалась от предложения потанцевать, хотя многие пары слились в медленном танце. Но стоило Ольге представить себя танцующей с Костей, как тут же вспоминался их танец на даче, его рука, плотски скользящая вдоль спины все ниже, а потом все остальное… И она, глядя на его руку, красиво держащую рюмку, с ухоженными, но немного полноватыми пальцами, вновь ощущала, как эта рука грубо вторгается между ее ног, и сразу приятный ритм вечера нарушался… Костя, видимо поняв ее, настаивать не стал и, когда опустели тарелки, расплатился, подозвав официанта, и спросил:

— Домой?

— Да, — сказала Ольга.

На душе было почти легко, когда она садилась в его автомобиль.

— Спасибо вам, Костя, за ужин, — искренне сказала она. — Мне очень понравился ресторан, было действительно хорошо.

Сейчас, когда она отвлеклась, произошедшая размолвка с Игорем опять стала казаться лишь недоразумением, и она была уверена, что сумеет его разрешить, вернувшись в общежитие. Не может быть все так плохо. Просто не может, и все. В этом она была уверена твердо. Костя сосредоточился на дороге и не мешал ее мыслям. Она все объяснит, все будет как прежде. Она улыбнулась и посмотрела на дорогу. Все снова стало казаться прекрасным, и вечерняя Москва была необыкновенно красива, залитая миллионами огней… Слева по движению машины протекала Москва-река, справа — здание «Белого дома», с ухоженной зеленой зоной, мягко освещенной фонарями. Мелькнуло воспоминание о зимнем саде на даче, но она отогнала его. Какая красота вокруг: на фоне черного неба — уникальное по величию и мощи, архитектурным изыскам здание краснопресненской высотки. Среди такой красоты не место страданиям, боли, предательству. «Красная Пресня? — вдруг сообразила Ольга. — Почему Красная Пресня?» По времени они уже должны были бы быть в районе ВДНХ, и совсем другую картину должна была она видеть.

— Куда мы едем? — резко спросила она.

— Домой, как и договаривались, — ответил Костя. — Я живу в этой высотке, осталось совсем немного.

— Надо понимать, это расплата за утку по-пекински, — мрачно сказала Ольга, падая с заоблачных высот.

— Ну зачем же так? — мягко сказал Костя, но Ольга сейчас, как никогда, явственнее представила, что скрывается за его мягкостью.