В том, что само оно – Добро – защищаться не может. Как только оно начнёт сполна использовать для борьбы всю свою силищу, как только станет карать и уничтожать Зло, так сразу же оно и станет уже само таким же Злом, – наше Добро. Потому что будет полагаться на силовую победу, что ли. А нужно на любовь! Любовь к человекам… Любовью побеждать… Ну а вот для силового отпора у Света и существуют такие, как мы! – скорее всего, хмель всё же немного зацепил комбата, да ещё после такого нервозного дня. Наконец-то и его нервы стало отпускать из зажимов, он слегка расслабился и стал чуть более многословен и философски настроен.

Он продолжил:

– Добро – Свет – это суть одно и то же… Вот мы сейчас везём афганцам огромное количество хлеба. Муку им тянем, медикаменты разные, а не отравы всякой, не дерьма в мешках… И ведь не торгуем задорого, а раздаём его всем нуждающимся. Вот мука, этот хлеб – это и есть для них наше Добро, и есть им Свет. И есть для них – Жизнь… Лёха, есть ещё что? – оборвал он себя.

– Нет, – ответил Шаховской.

– А нас тут убивают! – продолжал комбат, который остался в своих размышлениях и даже не услышал ответа. – Значит, надо Свет защищать. Обязательно! – Он собрался с мыслями и произнёс искренне просто и осознанно: – Помните фильм – «Офицеры»? Там наш офицер говорит: «Есть такая профессия – Родину защищать!» А я уверен, что есть такое призвание – Свет от тьмы защищать! Солдат Света! Пехота Добра!А это вам не деньгами сорить где ни попадя… по кабакам и шлюхам…

– Во, товарищ полковник, кстати, напомнили мне! – встрепенулся Шаховской, потянулся и взял тот поясной ремень с карманами для денег. Зампотех перехватил ремень, открыл и стал вытаскивать пачки стодолларовых купюр.

Комбат и зампотех замерли в изумлении от неожиданности.

– Настоящие? Это доллары? – недоверчиво спросил Проскуров.

– Да, доллары, и насколько я их знаю, то настоящие. Мне такие попадались, когда караваны с оружием накрывали. Ни столько много, конечно…

Зампотех быстро пересчитал:

– Здесь пятнадцать упаковок… Это сколько?

Шаховской:

– Пятнадцать на десять тысяч… Сто пятьдесят тысяч долларов, видимо.

Зампотех растерянно:

– Что будем делать? В штаб отправим?

– В штаб? Чтобы их там раздербанили?! Раздербанить мы их и сами сумеем! – отрезал комбат. – А ты их откуда, кстати, взял? – бросил он Алексею.

– Мой экипаж обыскивал тех двоих афганцев, и у одного, вроде как того «повара», их и нашли…

– А духов ты откуда этих отловил? – продолжил интересоваться событиями комбат.

Шаховской вынужден был им вкратце рассказать всю историю вечернего боя. Рассказывал он историю так, что все его личные действия были максимально, до предела, освобождены от шелухи героического пафоса, а вот действия своего экипажа представлены в высшей степени лестной для солдат форме.

Шаховской очень хорошо понимал, что для него подобные события, сама атмосфера переживаний в подобных ситуациях были привычными. И также очень хорошо осознавал, насколько это непросто и страшно, и требует личного мужества – оказаться в такой ситуации в первый раз для его молодых солдат.

Слушатели – комбат с зампотехом – даже в такой усечённой и принудительно обеднённой форме повествования внимали истории с большим изумлением.

– Ну вот, Шаховской, я и говорю, что это боевые трофеи, а раз наши трофеи, то их сам бог велел с пользой их для себя потратить. Скоро будем домой возвращаться, в Союз. Раз такое дело, нужно будет разного полезного добра прикупить. Мы-то ведь на своей технике выходить будем – можем японской аппаратурой подзагрузиться. Кстати, не забудь их, пацанов экипажа, к орденам представить, как вернёмся! Понял? Чтобы я не забыл, – распорядился комбат.

– Это за доллары? – спросил зампотех. – В смысле, за миномётную батарею?

– За мужество! А за доллары… слушай, Лёш, там солдаты домой очень любят домой всякие японские наборы разной косметики, – они недорогие, нарядные, и там для женского племени всего куча. Так ты им купи сразу штук по пять на бакшиши… И они будут рады, и дома тоже будут счастливы.

Зампотех:

– А как с деньгами поделим? Поровну?

– Ну, мы поровну, по четыре пачки. А ещё две – наградим по одной наших зампотыла и замполита батальона. Они же у нас в полку остались с оравой солдат, и в караул сейчас ходят каждый день. А это тоже ох как несладко… Нагрузка огромная. Им там сейчас все мозги канифолят от командира полка до всех оставшихся солдат… Вот и будет им премия от нас, – улыбнулся. – А ещё одну пачку, то нужно и на Крикунова будет что-либо прикупить и в семью отправить. Дам команду, чтобы замполит занялся. Ты как, Шаховской? Предложение устраивает?

– Товарищ полковник, почти устраивает. Есть только вот что… Мне этих денег совершенно не надо… Меня не для этого сда отправили, мерзко на них смотреть – из-за этого дерьма наши люди погибли. Да и особо дома мне одаривать некого. Так что, может, Серёже Крикунову в семью отдать мою долю? Поменять в дукане* на чеки и отдать их? И, товарищ полковник, купите вы, пожалуйста, если несложно, в дуканах для моих солдат те наборы, что вы предложили. Как они называются?..

*Дукан – маленький афганский магазинчик, которым может быть даже глинобитная мазанка, но где битком набито чего угодно. Этакий «мини-гипермаркет». Как про них говорили, «в них есть всё, от гондона, до патрона», можно легко и безопасно было обменять по выгодному курсу доллары на Чеки Внешпосылторга.

Комбат:

– Косметические наборы…

Шаховской:

– Да… их… даже этого не знаю. Вы в этом разбираетесь, а я совсем ноль в этих делах… Ну и Тасе шикарные французские духи… Потом как-нибудь подарю.

Зампотех:

– Ты, случаем, с ней не сильно разогнался-то? Она только Крикунова потеряла…

– Николаич, ну что ты со мной как папа с сыном?.. Ничего плохого я ей не сделаю. Обещаю.

Комбат вернулся к более актуальной теме:

– Лёш, ты точно отказываешься от своей доли?

– Да. Лучше будет отдать семье Крикунова. А у меня жены, детей нет. Так что обойдусь без этих «расходов»…

Зампотех назидательно произнёс:

– Смотри, Валер, не профукай. Куда–либо положи для надёжной сохранности… Моя доля пусть пока у тебя будет. А как уволюсь, она мне пригодится – ферму открыть. Лёха, пойдёшь ко мне бухгалтером?

Все рассмеялись.

Время горестей на данный момент прошло. Жизнь берёт своё. Надо жить.

Комбат подытожил:

– Так, друзья. Мы с зампотехом по делам, я на доклад «Граниту», зампотех с машинами разбираться. Ну а ты – отдыхай, Алексей. Завтра утром рано