Даша, ведь ей будет нелегко вернуться туда, где когда-то жила её семья. Сейчас там никого нет. А Илья? Ему ещё страшнее, ведь вырезать чип лишь подслушав чей-то сумасшедший разговор, это не уму непостижимо! Я столько времени обрабатывала Гончарову, приводила доводы, но всё равно нам с Тёмой пришлось её буквально за волосы тащить! Нет, Мельниченко не кажется мне опасным или подозрительным. Вовсе нет. Я наоборот очень рада, что он решился на такой серьёзный поступок. И я рада, что он с нами, а мы с ним.

Все мы сейчас друг за друга в ответе. Это все понимают. Мы дорожим друг другом, поэтому держимся вместе.

А что будет дальше? Я постоянно, изо дня в день задаю себе этот вопрос. И ещё не смогла не него ответить. Никто не смог.

Рука продолжала чесаться. Я уже заметила, как содрала ногтями кожу, как начала образовываться сукровица, но продолжала чесать. Где-то позади здания, за мойкой, находилась небольшая ржавая колонка. Я поднялась с колёс и пошла за угол.

— Где-то здесь. — Бубнила я себе под нос, в темноте разыскивая несчастную колонку. Я точно не помнила, где она находилась, но с утра точно видела! Илья ругался, что из неё идет просто ледяная вода. Руки, которые он отмывал, превратились в красные, едва не обмороженные клешни. Но это как раз то, что мне нужно! Ледяная вода для татуировки едва ли не яд. Хоть и временный.

Пока искала, наступила на стёкла, которые под моей ногой хрустнули. Когда я, наконец, нащупала рычаг, поняла, что нашла колонку. Мне понадобилась раз сорок нажать на этот рычаг, чтобы подняла вода. Поначалу из крана шло что-то ржавое и грязное. Но Мельниченко предупреждал, что придётся много раз нажать и пропустить воду, прежде чем польётся чистая вода.

Так и случилось. Я набрала в ведро, которое тут так удачно стояло, немного воды. Промыла сначала само это ведро. И уже после того, как оно было более или менее чистым, набрала почти доверху воды и, закатав рукав, опустила руку в ледяную воду.

— Ооо! — Блаженно протянула я, от невероятного удовольствия прикрывая глаза. Улыбка растеклась по моему лицу. Хоть и было дико холодно, и рука уже окоченела, но я не сдавалась. Продолжала держать, наблюдая, как с кожи буквально стирается эта проклятая татуировка.

О том, что татуировка реально проклятая я узнаю ещё не скоро.

В полнейшей тишине услышала какие-то тихие шаги. Наверное, ко мне кто-то из ребят идёт. Но спустя пару минут вместо, чтобы увидеть кого-то из троицы, я услышала крик. Он исходил из самого здания, где сейчас спали ребята!

Первым делом подумала, что на нас напали.

Вскочив на ноги, я ринулась туда, но перед поворотом резко затормозила.

У здания стояли мертвецы. Я насчитала четырёх. Они были вооружены, но совершенно не передавали никаких эмоций. Крик повторился. Я узнала Дашин голос, а потом увидела и саму Дашу. Её, будто под конвоем выводили с заправочной станции. Позади неё в том же виде, с заложенными за спину руками, шли Илья и Тёма. Парни постоянно пытались выбраться.

— Где Лиза?! Куда вы её дели? — Кричал Тёма, вырываясь из цепкой хватки ходячих трупов.

— Где моя подруга? — Плакала Гончарова, пытаясь меня высмотреть. — Да отпустите! — Верещала подруга, вырываясь.

— Лиззи?! — Заорал Илья, на секунду, очень важную секунду, сбрасывая руки мертвецов с себя.

Именно в этот момент, пистолет Ильи выпадает из-под кофты на асфальтовую дорожку. Но никто этого не замечает. Никто. Кроме меня.

В магазине моего пистолета восемь пуль, после того, как я вчера учила Дашу стрелять, осталось шесть. У Ильи был тоже не полный набор. Этих ходячих покойников десять. Шестеро удерживают моих друзей, на каждого по два. И насколько я знаю, чтобы точно уложить труп, нужно стрелять прямо в голову. Это, если руководствоваться фильмами о зомби. А как всё в реальной жизни — неизвестно. Хотя сейчас узнаем.

Я вытащила пистолет, перезарядила его и, нацелившись в голову одному из солдат, который выходил с Тёмой, выдохнула пару раз, чтобы сосредоточиться и нажала на курок. Заметив, что мертвец потерял равновесие и замертво рухнул, я также выстрелила во второго. Друзья резко пригнулись к земле, прикрывая головы. Стараясь не рассматривать и не терять время, я перестреляла всех шестерых. У меня не осталось пуль. А оставшиеся покойники начали осматриваться, откуда стреляют.

Выбежав из-за угла, я проскочила к шинам. Первой, кто меня заметил, была Даша. Она проследила за тем, куда я смотрю. А смотрела я на пистолет Мельниченко. Мне не добраться до него! Спустя секунду Гончарова кинулась к оружию, хватая его и, снимая с предохранителя, начала стрелять в остальных четверых мертвецов.

И попала она во всех! Те рухнули на асфальт. Я выбежала из укрытия, подбегая к трясущейся Гончаровой и выбивая пистолет из рук, чтобы ненароком она и меня не задела от страха.

— Какая же ты молодец! — Выдохнула я, обнимая подругу. Дашка вся тряслась. В неё никто не верил, а она смогла. Доказала, что может всё! Даже, если ситуация критическая.

— Лиззи. — Прошептала подруга, хватаясь за меня. Она плакала. Шок, который испытала Гончарова, сейчас выходил в виде слёз.

— Я так за тебя испугалась. Я боялась, что они тебя уже… у… — Даша вздрогнула, но не договорила. И без слов понятно, что они подумали, когда меня рядом не оказалось.

— Тише, не плач. — Шептала я, поглаживая Дашу по волосам.

— Ты где была? — Отойдя от шока, спросил Тёма. — Мы думали, они тебя забрали.

— Нет. Пойдёмте внутрь, нам надо успокоиться и собраться. Там я вам всю объясню. — Посмотрела на испуганных парней, потом на Дашу, которая немного успокоилась, но глаза всё ещё были влажными от слёз.

Всё ещё обнимая Гончарову, мы зашли обратно на заправку. Здесь царил погром! Спальные мешки переворошены, столы раскурочены и валялись на полу. Нетронутыми оставались наши рюкзаки, которые стояли за стеллажами с едой.

Парни подняли стулья и стол, и сели. Я посадила Дашку и отвернулась, чтобы пойти за водой. Ребята сильно перенервничали. Бледные и растерянные.

— Ты куда? — Жалобно пропищала Даша, хватая меня за край куртки.

— Я за водой. Вот туда, ты будешь меня видеть. — Показала пальцем, куда направляюсь.

У стеллажей долго не задерживалась. Быстро нахватала бутылки с водой, орехи, сухофрукты и шоколадки. И с этим добром вернулась обратно. Тёма, взяв бутылку в руки, долго не мог открыть крышку. И либо она слишком хорошо запаяна, либо просто у друга от пережитого ужаса тряслись руки, и уже не