Бумс! – и вот вам очередная дыра в стекле.

И все разом вокруг меня пришло в движение.

Обхватив башку руками, заорал Панк. Лицо Орфея стало сосредоточенным, жестоким. Он одновременно сдернул с плеча автомат и потянулся пальчиками к дверной ручке, чтобы выбраться из машины и дать отпор врагу. Я схватил его за шею – он тут же дернулся ко мне, посчитав, что я посягаю на его жизнь. От удара прикладом в висок я увернулся, а вот от кулака в нос – нет. В глазах на миг потемнело, на губы и ниже хлынуло соленым. Орфей нос мне сломал, что ли? Что и как бы я ни подумал в тот миг о бородатом наемнике, главное – Макс Край не позволил ему покончить жизнь самоубийством, ведь снаружи он стал бы отличной мишенью для стрелка.

Усач-майор растянулся на дороге возле джипа и открыл огонь.

Стрелять от бедра, поливая пространство пулями, глупо, если у тебя нет с собой склада боеприпасов, потому что спустя три-пять секунд придется перезаряжаться. Как ни жаль, на поле боя снаряженные магазины, как грибы, не растут и от сырости не заводятся. Оптимально бить короткими очередями, целясь от плеча и только после энергичного выдоха через нос. Это если хочешь попасть в противника. Именно так, ничуть не растерявшись, стрелял майор.

А вот его люди никак не могли сообразить, что ситуация изменилась, и виной тому вовсе не экипаж «Вепря», но дорого одетый брюнет-красавчик, остановивший свою крутую черную тачку за кустами на довольно значительном удалении от пропускника «Мохнач». Вояки его просто не видели! Зато слышали выстрелы и по тому, что их командир улегся, решили, что он убит. А виновны в том мы. И мы должны за это ответить, посему они вот-вот приведут приговор в исполнение!

– Турок, жми! – заорал я, и щекастый отреагировал адекватно ровно за миг до того, как то местечко, где только что стоял джип, прошила очередь из «Корда».

И хоть нам удалось уцелеть, все же от автоматных очередей рядовых бойцов усача сбежать не получилось. Пули настигали «Вепря», на всей скорости мчавшегося к проему между створками ворот, сыпалось в салон битое стекло, машину резко дернуло влево – похоже, пробило колесо, в дверях одна за другой возникали дыры…

Но внезапно по нам прекратили стрелять.

Все из-за того красавчика, который жаждал нашей смерти больше всех. Ради того, чтобы уничтожить нас, он вывел свою тачку из укрытия и направил следом за «Вепрем», и тем самым обнаружил себя. К тому же, майор встал на одно колено – чудесное воскрешение! – и открыл огонь вовсе не по джипу. И тут уж бойцы пропускника с удовольствием занялись новой целью, на какие-то пару секунд отвлекшись от старой, то есть от нас.

Мы же о большем подарке судьбы и мечтать не могли. Бравой четверке по сути дали шанс прорваться на Полигон, а уж там-то!..

Черный «мустанг» стремительно сокращал расстояние между нами. Он был точно заколдован – пули его облетали стороной, а если и попадали, то рикошетили! Майор и три десятка его воинов мерно молотили по нему из автоматов. Пару раз отрывисто грохнул «Балкан». Я видел, как кучно вспухли взрывы на дороге, и как за долю секунды до попадания в тачку цель резко ушла в сторону, едва не слетев в кювет. Не сбавляя скорости, брюнет высунул в окно руку с «узи». «Левша или амбидекстр», – подумал я, и джип вновь повело в сторону – брюнет пробил нам заднее колесо. Турок выругался, и «Вепрь» ударило бортом в створку ворот. Заскрежетал металл. В салоне резко запахло бензином.

«Мустанг» промчался мимо майора.

А над нами на вышках уже проворачивались турели с пулеметами. Там что, совсем охренели?! Не видели разве, что мы – свои, хорошие, и майор цел, мы ни при чем?!

На миг у меня заложило уши, закружилась голова и в глазах заплясали алые пятна. Уверен, подобное почувствовал каждый в джипе, потому что видок у всех сразу стал обалделый.

Это был переход из нашего мира в иной.

В мир Полигона.

И то, что переход этот сопровождался особыми состояниями, мне не понравилось, потому что в прошлый раз ничего подобного ни я, ни Милена не почувствовали.

– Тормози! – я хлопнул Турка по плечу, пытаясь привлечь его внимание. – Мы на Полигоне! Здесь нельзя быстро!

Но он точно не слышал меня. Щекастого, м-мать его, чудо-следопыта точно заклинило! Уверен, под перчатками пальцы его побелели от напряжения, так сильно он вцепился в оплетку руля. Не мигая, он смотрел вперед через линзы тактических противобликовых очков и продолжал жать на газ, хотя с двумя – это минимум! – пробитыми колесами далеко и быстро не уедешь, можно разве что угодить под воздействие незамеченного впопыхах…

– Тормози! Угробишь всех! – Я ударил Турка кулаком в висок, но машину тряхнуло, и я не попал, лишь вскользь коснулся затылка. Да, я хотел его вырубить, ну или как получится, потому что из-за глупости одного могла погибнуть вся команда.

Мы уже проехали по Полигону полсотни метров.

Я обернулся, удивляясь тому, что за нами вслед не порхают жалящими насекомыми огнестрельные шмели-осы. Ух! Твою ж мечту! Увиденное настолько поразило меня, что я так и замер с открытым ртом и, честное благородное слово бывшего сидельца, с удовольствием уделил бы своему удивлению больше времени, но тут джип подбросило в воздух метров на пять и одновременно перевернуло вверх дном.

Так что стало не до расклада у ворот.

«Всевышний знает: я не виноват. Оружие, нам нужно было лишь добыть оружие…» – думал тот, кто сидел в белоснежном «мерине», уронив голову на грудь и положив сжатые кулаки на руль.

Рядом с ним больше не было его братьев. Никого из почти что полутора десятков отборнейших бойцов. Даже от брата Хочбара – бедный мальчик так старался разузнать у рыжей шлюхи, где скрывается сын Техасца, так старался… – осталась только лужа темной крови на сиденье. Только кровь…

У Нуцала еще никогда так не болело в груди, как болело сейчас. Все его тучное сильное тело сотрясали глухие рыдания, хотя ни единой капли не выступило на глазах. Ведь там, откуда он родом, мужчины не плачут, но лишь огорчаются. Сильно-сильно огорчаются. Так сильно, что он готов был рвать врага зубами, прогрызть ему живот, вытащить кишки и наматывать их, точно веревку, на руку, а потом… Нуцал представил себе казнь, от жестокости которой ему самому стало не по себе.

А потом у Нуцала будет свой клан, он так решил. Неудача его не остановит. Как говорят имперцы: «Первый блин – комом».

Но сначала сын Техасца заплатит за гибель братьев, как его женщина уже заплатила за унижение, которому подвергла Нуцала!

Глубоко вдохнув, затем выдохнув, Нуцал достал из кармана четки и вознес молитву Всевышнему. Затем перезарядил АК и, сняв бронежилет, перевязал слегка оцарапанную, но кровоточащую грудь.

И пальцами-сардельками провернул ключ в замке «мерина».

* * *

Представьте: только что вы ехали в отличном внедорожнике, по которому вели огонь все, кому не лень, а уже через миг ваше транспортное средство оказывается в воздушном пространстве Полигона на сверхмалой высоте, да еще кверху дном! И движок его работает, колеса вращаются. Поверьте, ощущения не самые приятные. Спасибо ремням безопасности, которые не позволили нам расшибить черепа о крышу «Вепря», но десантные береты с наших макушек свалились-таки.