был свой отдельный кабинет, там можно было спать на узком жёстком диване у окна. Тед постепенно привыкал к этой обстановке, разнашивал офис, как новые туфли.

На стене у двери висела обязательная карта мира с цветными пятнами Единого государства: Североамериканский Метрополис, Южноамериканский Метрополис, Европейский союз, Русско-Китайский союз, Африканский и Австралийский континенты. В очередной раз Тед подумал, что ничто так не разобщает людей, как отсутствие границ. Технологии помогают, обеспечивают контроль жизни граждан, ради их безопасности… Коп глянул на несколько коробок с делами об убийствах и криминальными досье. Ему ли не знать, насколько иллюзорна безопасность граждан в Едином государстве.

Ему нравилось отдыхать в кабинете, где можно было запереться изнутри, закрыться от всех. Но этим вечером Рэдмаунт, наконец-то, вернулся домой, и в тёмном коридоре споткнулся о большую картонную коробку с ободранными углами.

– Дом, свет! – Умный дом включил освещение.

– Привет, Эдвард Рэдмаунт! Добро пожаловать! – в обновлённой версии электронный голос звучал приятнее.

– Таня, что это?

– Книги.

– Книги?

– Да, Тед, бумажные книги. Если ты не в курсе, литература это одно из важнейших культурных явлений и достижений человеческой цивилизации. Там на страницах люди пишут и рассказывают истории, – она звякнула льдом в высоком стакане с водой.

– Зачем они тебе?

– Не мне. Для Глэдис. Я взяла одну у соседки, читала вслух, и так зашло ей, не поверишь! Только вязала крючком покрывало и слушала. Четыре дня тихих восторгов и перемалывания прочитанного, ни одного агрессивного инцидента. Даже с почтальоном не ругалась, прикинь. И новости не включала! Терапевтическая сила искусства. Лучше сериалов. В общем, я купила у консьержки по соседству всю коробку за два доллара! Еле до дома дотащила эту хрень!

– «Оазис страсти», «Прекрасная дикарка», «Скованные любовью», «Его звёздная мечта». И это, по-твоему, литература?! – Тед брезгливо переложил потрёпанные томики в мягких мятых обложках, все как на подбор с изображением колоритных пар извивающихся в объятиях. – Чушь какая!

– Чушь, – невозмутимо согласилась Таня. – Но твоей матери нравится, будь в курсах, как хороший сын.

– Ты манипулируешь моим чувством вины! – погрозил он ей пальцем, пробегая глазами случайную страницу в середине романа. – Пошлость ужасная!

– Данность жанра, ничего не поделаешь. Абсолютно в любой из этих книжек непременно будет «взгляд из-под длинных ресниц», «высокая вздымающаяся грудь» и «затвердевшие острые соски». Ещё непременно «идеальный рельефный торс и каменные бицепсы», и чтоб «внизу мускулистого живота спускалась тёмная дорожка волос», обязательно ведущая к «его восставшему естеству» каких-то конских размеров, – со скукой перечисляла Савёлова. – Ну и, конечно же, неземное блаженство и свадьба с кольцом в финале.

– И Глэдис это нравится слушать!?

– Да, весьма сопереживает! Вчера вот в романе был драматичный момент, когда у главного героя не встал, она так расстроилась, чуть ли не расплакалась! Вот лажа-то, – зевнула Таня.

– У меня слов нет! – коп бросил книжку в коробку.

– Тед, завидуй чужой сексуальной жизни молча. Или возьми почитать какую-нибудь из книжиц, не смущайся. Может и для себя чего-нибудь вообразишь, раз в реальности не прёт. Иллюзии отлично питают бабочек в животе и тараканов в голове.

– Я не собираюсь с тобой это обсуждать!

– Пока ты не в состоянии мне за это доплачивать, разумеется! – Савёлова потянулась и ушла в свою комнату, громко повернув ключ в двери.

Елена сама позвонила ему, пригласив на встречу в том же отеле, просто назвала время и место, не дожидаясь ответа. Рэдмаунт спешил, и влетел в зал раньше, чем требовалось. Ему указали стол, и беспокойное ожидание тянулось целых десять минут. В этот раз она надела прямое свободное платье ниже колен, с глубоким треугольным вырезом и длинными рукавами. Цвет ткани напомнил Теду иглы зимних ёлок.

С ней в ресторан спустился Марко, его появлению детектив скорее удивился. Чёрная рубашка с коротким рукавом не мешала бандажу-повязке, в котором была зафиксирована левая рука. «Как будто бы он после перелома, или другой травмы. Умно! И никто не обратит внимания, не заметит, что кожа немного отличается по цвету, и ногти на пальцах ещё не отрасли!», – отметил про себя Тед. Тревор шёл за ними следом, явно был доволен новым светло-серым костюмом-тройкой.

– Привет, Тедди!

Она легко обняла его, и детектив почувствовал тёплый чуть цветочный запах её длинных волос, мягко рассыпавшихся по плечам. Елена налила чай в белые тонкие чашки.

– Видела тебя в новостях! Кажется, всё сошлось как нельзя удачно. Ты отлично поработал, и я… – она бросила короткий взгляд на своих спутников, и вздохнула. – Мы. Мы тебе очень благодарны!

– Дай смартфон, бро? – протянул руку О’Лири.

– Зачем? – насторожился Тед.

– Тревор запишет тебе номера, чтоб ты мог договориться с близнецами, если понадобится помощь. И нам будет проще так тебя найти, если что, – кивнула она.

– Я смогу с тобой связаться? – он с надеждой заглянул ей в глаза. Елена только покачала головой.

– Звонок мне это большая крайность, к которой тебе не придётся прибегать. Сейчас мы уйдём, а вы с Тревором после займётесь делами. Мы ещё увидимся, Тед, обещаю! Марко!

Она окликнула его и вышла из-за стола. Оборотень оглянулся на полицейского, и Теду показалось хмурое торжество в глазах болотного цвета.

Рэдмаунт встал, проводил её взглядом, потом без сил рухнул обратно за стол. Беспомощно обхватил голову руками, взъерошив тёмно-рыжие пряди. О’Лири с вежливым светским видом допил чай, звякнув чашкой о блюдце.

– Плохо, да? – изогнул он бровь, издеваясь в фальшивом участии. – А ведь Маккинли предупреждал тебя!

– Как мне справиться с её равнодушием? Научи, раз такой опытный! – Разозлился Тед, подняв на него глаза.

– Ты ошибаешься насчёт её чувств, бро, поверь. Если бы ты был ей безразличен… – Тревор вздохнул и замялся, подбирая слова. – Ты, б**дь, просто не вышел бы из того пожара.

– Что? – Тед не верил своим ушам.

– Что слышал! Да! Да, я собирался бросить тебя там! Я не доверял тебе. Прости, б**дь, со смертными всегда столько проблем! Но! – О’Лири спешно взмахнул руками в успокаивающем жесте. – Но она просила за тебя. Елена попросила твою жизнь. Это ли не доказательство её чувств? Подумай!

–