Против такого напора устоять было невозможно. Звериные крики и вопли ярости превратились в испуганный вой, и троллоки россыпью кинулись наутек куда угодно, лишь бы прочь от страшного человека. Ранд видел, как один Мурддраал попытался развернуть беглецов, но тотчас же был растоптан — и всадник, и конь. Однако остальные Исчезающие лишь пришпоривали своих коней.

Ранд не стал их преследовать Он смотрел, как айильцы в вуалях, с копьями и тяжелыми ножами в руках, вырываются из окружения. Один из них нес знамя; айилец со знаменем — зрелище невиданное, но знаменосец был точно айильцем. Под его шуфа мелькнула красная головная повязка. Дальше, на улицах, ведущих к площади, тоже шло сражение не на жизнь, а на смерть Айильцы против троллоков. Горожане против троллоков. Даже латники в форме гвардии королевы — против троллоков. Видимо, некоторые из тех, кто готов был убить королеву, троллоков на дух не переносили. Однако Ранд едва отметил это в сознании. Он шарил взглядом среди айильцев.

Вот! Женщина в белой блузе, одной рукой придерживающая тяжелые юбки, полоснула убегающего троллока коротким ножом; мгновением позже языки пламени поглотили медвежьерылую фигуру.

— Авиенда! — Пока не крикнул, Ранд не понимал, что бежит к ней. — Авиенда!

И там был Мэт — куртка разорвана, на мечевидном наконечнике копья кровь. Он стоял, опираясь на черное древко и глядя на убегающих троллоков, и явно не возражал, чтобы теперь, раз это возможно, в сражении поучаствовал кто-то другой. И Асмодиан — он неловко держал меч, стараясь глядеть сразу во все стороны, на случай если какой троллок вздумает повернуть обратно. Ранд, хоть и слабо, ощущал в нем биение саидин; он подозревал, что Асмодиан сражался главным образом вовсе не клинком.

Погибельный огонь. Погибельный огонь, который выжег нить из Узора. Чем сильнее погибельный огонь, тем дальше в прошлое выгорает нить. И что бы ни совершила та личность, больше ничего не случалось. Ранду было наплевать, что его удар по Равину распустит половину Узора — если его поступок возымел подобный результат.

Ранд понял, что на щеках у него слезы, и отпустил и саидин, и Пустоту. Ему хотелось ощутить эти слезы.

— Авиенда! — Подхватив девушку на руки. Ранд закружил ее в воздухе, а она смотрела на него круглыми глазами, словно он рехнулся. Выпускать ее из своих объятий Ранду не хотелось, но он поставил Авиенду наземь. Чтобы обнять Мэта. Или попытаться обнять — тот его к себе не подпускал.

— Да что с тобой? Можно подумать, ты решил, будто мы мертвы. Ну, еще чуть-чуть, и так оно и вышло бы. Быть полководцем, генералом вообще-то куда безопасней!

— Вы живы, — смеялся Ранд. Он откинул с лица Авиенды разметавшиеся прядки; свою косынку девушка где-то потеряла, и волосы свободно рассыпались по шее. — Просто я счастлив, что вы живы. Вот и все.

Он вновь окинул взглядом площадь, и радости поубавилось. Ничто не погасило бы ее совсем, но вид павших на пятачке, где держали оборону айильцы, притушил ее. Слишком многие тела, судя по росту и сложению, были женскими. Среди погибших лежала Ламелле, без вуали и с разорванным горлом, — никогда больше она не сварит ему супа. Певин обеими руками сжимал пробившее ему грудь троллочье копье, древко которого было толщиной в руку. Впервые Ранд увидел на лице Певина проявление хоть какого-то чувства. Удивление. Для его друзей разящий огонь обманул смерть, но не для всех. Слишком многие погибли. Слишком много Дев.

Прими то, что можешь вынести. Радуйся тому, что можешь спасти, и не оплакивай свои потери слишком долго. Мысль эта была не его, но Ранд принял ее как свою. Лучше таким способом избегать помешательства, пока порча на саидин не ввергнет его в пучину безумия.

— Куда ты подевался тогда? — спросила Авиенда. Совсем не сердито. Откровенно говоря, вид у нее был такой, точно у нее гора с плеч свалилась. — Ты был с нами, а в следующий миг исчез.

— Мне надо было убить Равина, — тихо произнес Ранд. Авиенда открыла было рот, но он приложил пальцы к ее губам, не дав и слова вымолвить, потом нежно отстранил девушку. Прими то, что можешь вынести. — И довольно об этом. Он мертв.

Подошел, прихрамывая, Бэил — шуфа по-прежнему обмотана вокруг головы, но вуаль болтается на груди. На бедре вождя запеклась кровь, как и на острие единственного оставшегося у него копья.

— Кар'а'карн, Исчадия Ночи и Выродки Тени бегут. Кое-кто из мокроземцев присоединился к нашему танцу против них. Даже некоторые из латников, хотя поначалу они танцевали против нас.

Позади вождя стояла Сулин — без вуали, на щеке краснеет страшный порез.

— Выследить всех и перебить, сколько бы времени это ни заняло, — сказал Ранд. Он зашагал вперед, не зная, куда идет, только бы быть подальше от Авиенды. — Я не хочу, чтоб они из города вырвались. И за гвардейцами приглядывайте. Позже я выясню, кто из них люди Равина, а кто…

Ранд шел дальше, продолжая говорить и не оглядываясь. Прими то, что можешь вынести.

Высокое окно было очень широким — Ранд стоял на подоконнике, а верхняя поперечина рамы отстояла от его головы на добрых два фута, столько же оставалось и с боков. Он был без куртки, в рубашке с закатанными рукавами и смотрел вниз, на один из многочисленных садиков королевского дворца. Авиенда болтала рукой в фонтане из краснокамня, по-прежнему не веря в то, что у такой уймы воды лишь одна неясная цель — служить для красоты. Чтобы любоваться водой и снующими в бассейне разноцветными декоративными рыбками. Вначале девушка крайне возмутилась, что Ранд не пустил ее гоняться по улицам за троллоками. На самом деле Ранд сомневался, что Авиенда сидела бы сейчас тут, если бы не бесшумный, не бросающийся в глаза эскорт Дев. Сулин, вероятно, полагала, что Ранд не заметит его. И явно не для его ушей предназначались слова, сказанные Авиенде беловолосой Девой, — она напомнила девушке, что та больше не Фар Дарайз Май и пока еще она не Хранительница Мудрости. На парапете бассейна, без куртки, но в шляпе от солнца, сидел Мэт и разговаривал с Авиендой. Вне всяких сомнений, он допытывался, не чинят ли айильцы препятствий тем, кто хочет уйти. Даже если Мэт и смирился со своей судьбой, маловероятно, что он когда-нибудь перестанет на нее сетовать. Неподалеку, в тени мирта-багрянки, сидел на скамье Асмодиан и играл на арфе. Ранд терялся в догадках, знает ли тот о случившемся, предполагает ли что-то. Воспоминаний у него быть не должно — для него ведь ничего не произошло, — но кто скажет, что знает и о чем способен догадаться Отрекшийся.

За спиной Ранда раздалось вежливое покашливание, и он отвернулся от сада.

Окно, на подоконнике которого он стоял, было прорезано в полутора спанах над полом в западной стене Тронного, или Главного, зала, где королевы Андора на протяжении почти тысячи лет принимали посольства и оглашали свои указы и приговоры. Как считал Ранд, это единственное место, откуда можно незаметно наблюдать за Мэтом и Авиендой, будучи уверенным, что его не потревожат. Ряды белых колонн, двадцати шагов в высоту, тянулись вдоль стен зала. Свет из пробитых в стенах высоких окон смешивался с цветными отсветами огромных витражей в купольном потолке — в них Белый Лев чередовался с портретами прежних королев и сценами великих побед Андора. Последние не произвели впечатления на Энайлу и Сомару.