Отчасти это были верные слова, но вот о долге перед иманом упоминать не стоило. Потому что выплатить его было невозможно.

— Подумай, кто ты в Школе Белого Петуха и кем ты можешь стать, если победишь в боях, — не унимался Сейфуллах. — Знаешь, что о тебе говорят в городе? Что ты не только любимый ученик мистика, но и много лет его любовник, который ничем не отличается от его собачек с псарни. Тявкает по команде, сидит по команде и подает лапу по команде. Тебе ведь было неприятно танцевать перед нами гарусту, но почему-то ты подчинился. Согласись на бои и выступи против имана. Ты почувствуешь, как легко быть свободным. Заодно докажешь, что умеешь сам принимать решения.

А вот сейчас младший Аджухам допустил ошибку. Схватить самоуверенного мальчишку за халат на груди и хорошенько встряхнуть было приятно.

— Я знаю, что болтают в городе, — прошипел Регарди. — Но тебе не советую это повторять. Никогда.

— Ладно, ладно, успокойся! — мальчишка замахал руками, пытаясь освободиться. — Я не хотел тебя обидеть, просто вспомнил слухи.

— Если ты думал, что они могут ускорить мое согласие, то ошибся, — Арлинг отпустил его, недовольный, что не сдержался. А он еще думал, что научился быть равнодушным.

— Я ведь тебе помочь хочу, — проникновенным голосом произнес Сейфуллах. — Победителю боев прощается все. Его прошлое уже никто не помнит. В том числе, и он сам. Отныне он лучший воин мира. Это новая жизнь. Остальное — не имеет значения.

Забыть о прошлом — это был веский довод. Арлинг расстался с домом больше десяти лет назад, но до сих пор не мог прогнать его из памяти.

На границе Огненного Круга уже минут десять раздавались голоса слуг, которые искали купеческого сына. Регарди стоило только окрикнуть их, чтобы избавиться от назойливого кучеяра, но почему-то ему не хотелось этого делать.

— Ты предлагаешь мне участие в боях, где проигравшему достается смерть, — задал он давно мучивший его вопрос. — Я тебя правильно понял?

— Неправильно! — с жаром воскликнул Сейфуллах, обрадовавшись вопросу. — Воин может покинуть бои после первых двух туров. Мне будет вполне достаточно, если ты продержишься хотя бы один круг. Я получу свою тысячу султанов, которую потратил на Жестокого, а ты получишь бесценный опыт. Если тебя сильно побьют или покалечат, обещаю оплатить лечение. Тебе, конечно, достанется от имана, но думаю, ты переживешь. Если пройдешь до второго круга, отдам половину выручки. Честно.

— А что после второго?

— Последний — третий, — серьезно ответил Аджухам. — Большинство зрителей приходят ради него. И платят за это сумасшедшие деньги. Люди по своей природе кровожадны. Им недостаточно, если бойцу отрубят руку, им нужна его смерть — и чем изощреннее и сложнее, тем лучше. Организаторы это знают и стараются своих зрителей не разочаровывать. Участие в последнем круге — это вызов. В первую очередь, себе. Не знаю, стоит ли награда такого риска, но, как говорится, воин — это человек, которому не жалко расстаться с жизнью.

— Что за награда? Деньги?

— Нет, — мотнул головой Сейфуллах. — Деньги достаются нам — купцам и толстосумам. Воин, оставшийся в живых, получает право обучаться в Пустоши Кербала и быть допущенным к тайным знаниям серкетов. Из той гигантской суммы, в которую превращается его входной билет, ему достается ни монеты. Все деньги уходят купцу, который оплатил его участие. Приз победителя — это право познать настоящий Солукрай. Его ждут древние знания, недоступные простым смертным.

— Тайны серкетов? — изумление Арлинга было так велико, что он забыл надеть маску равнодушия, за которой старательно прятался раньше.

— Да, сегодня все продается, — усмехнулся Сейфуллах. — Скользящие, конечно, завысили цену, но, судя по количеству желающих, оно того стоит. Я не хочу на тебя давить, но если бы ты захотел остаться на последний круг… — мальчишка сделал многозначительную паузу, мечтательно присвистнув.

— Хоть иман и готовит тебе будущее слуги, ясно, что это не твой путь, — продолжил он. — Ты добился столь многого не для того, чтобы подметать пол в храме и убирать за жрецами, которые понятия не имеют, что такое работа над своей душой и телом. Труд, который проделал ты, слишком велик, чтобы тратить его плоды на ленивых людишек. Я хочу, чтобы ты понимал — этот разговор очень важен для нас обоих. Прислушайся к себе. Твое правильное решение может изменить всю жизнь. Я не говорю о том, что она станет лучше или хуже. Я говорю о ее новом смысле, вот, что важно.

Регарди давно не чувствовал себя в такой растерянности. Сама мысль о том, чтобы принять участие в боях и тем самым предать имана, вызывала стойкое чувство тошноты, но мальчишка говорил так убедительно, что он не мог найти ни одной веской причины против.

— Арлинг! — молодой купец подошел так близко, что Регарди слышал, как билось его сердце. — Ты ничего не теряешь. Что невозможно, то невозможно, а что возможно, то возможно. Боги уже давно все решили, тебе осталось только превратиться в дракона… Наша жизнь единственна и неповторима, но бесчестит свое имя тот, кто оценивает ее слишком дорого. Настоящий воин рожден для того, чтобы погибнуть. В тебе нет страха смерти, это видно сразу, а значит, ты создан для того чтобы участвовать в боях Салаграна. И победа здесь не имеет значения. Даже если ты не дойдешь до конца, и будешь убит, это будет достойная смерть. Та, для которой ты был рожден.

Аджухам торжественно замолчал, взирая на него снизу вверх. Сам того не подозревая, он попал в унисон с тайными мыслями Регарди. Был ли это тонкий расчет или врожденная интуиция — Арлинг не знал, но в любом случае, мальчишка подметил все верно. Познать тайны серкетов было его мечтой с первых лет обучения в школе, но испытать близость смерти казалось куда заманчивей. В последние годы он сеял ее повсюду, но, как ни старался, не мог представить то, чему учила его Атрея, а позже иман. Смерть оставалась на недосягаемой высоте. Преодолеть тягу к жизни ему было не под силу. Она тянула назад и не пускала к Магде. Неужели дверь, которую он искал столько лет, вдруг оказалась так близко? И между ним и Фадуной стоял лишь его страх?

В таком случаем, ему оставалось только сказать «да».

— Я подумаю над твоим предложением, Сейфуллах Аджухам, — сухо ответил он. — Но пусть боги не вмешиваются. Они ничто не решают. Это будет моя воля. И судьба здесь тоже не причем.

— Как скажешь, — пожал плечами купец, с трудом скрывая радость в голосе. — Однако для раздумий у тебя нет времени. Бои Салаграна