Когда я занял пост первого секретаря ЦК КП(б)У, Сталин меня предупредил: «Я знаю о вашей слабости к строительному делу и городскому хозяйству. Это полезно и хорошо в условиях города Москвы. Но хочу дать вам правильное направление на будущее. Сами вы из Донбасса, увлекаетесь углем, металлургией, химией, будете больше уделять внимания именно этим отраслям хозяйства. Это важно, но сейчас для Советского Союза главное дело – сельское хозяйство Украины. Вы поступитесь своими привычками и больше уделите внимания организации колхозов и совхозов, с тем чтобы получить хлеб, молоко и мясо, тем более что население Украины любит это занятие. Конечно, вы должны уделять внимание и промышленным отраслям. Украина представляет собой большой промышленный комплекс, но главным для вас там будет сельское хозяйство. Уголь, металлургия, химия – уже организованные производства, в них есть сложившиеся инженерные и руководящие кадры, которые подчиняются централизованному руководству, а сельское хозяйство достаточно раздроблено, и ему надо уделять больше внимания».

Я по существу был согласен со Сталиным и принял его указание как должное. Авторитет Сталина тогда для меня был всем! Поэтому на Украине я меньше занимался вопросами строительства и меньше общался с архитектурно-строительным миром ее городов. Да и строительство в Киеве было в то время небольшим. Москва получала львиную долю капиталовложений. Имелось государственное решение о генеральной реконструкции Москвы, и она получала необходимые материальные ресурсы не через Российскую Федерацию, а напрямую. Госплан выделял их отдельной строкой. Союзная столица! Для нее урывалось как можно больше из тогдашних скудных средств, которыми мы располагали, выделяя основное на создание крупной индустрии. Развивали в первую очередь то, что укрепляло мощь СССР, а бытовые потребности слабо учитывались, чем и создавались невероятно тяжелые жилищные условия даже в Москве. Не говоря уже о других городах страны.

Потом разразилась война. Как ее наследие мы получили руины городов и промышленных центров. В Киеве больше всего разрушений оказалось на Крещатике. Лучшие здания, стоявшие там с незапамятных времен, были разрушены, хотя некоторые довоенные постройки уцелели (дом Совета Министров УССР). Правда, до войны это здание предполагалось для размещения Наркомата внутренних дел, поэтому строило его это же учреждение, а проектировал упоминавшийся мною Фомин[853]. В последний год своей государственной деятельности я, будучи в Ленинграде, встречался с архитектором Фоминым и спросил его: «Вы не имеете отношение к более старшему архитектору Фомину?» – «Да, это мой отец». – «Очень приятно познакомиться с сыном такого достойного и известного отца, я с ним был хорошо знаком»[854]. До войны было построено также новое здание для командования войсками Киевского Особого военного округа. Потом там размещался ЦК Коммунистической партии Украины. Эти дома среди немногих сохранились целыми, только на некоторых этажах в них выгорел паркет.

Во время подготовки операции по освобождению Киева от немцев я предложил создать отряды, которым поручалось бы сразу, как только войска ворвутся в город, обыскивать здания. Саперы должны были предотвратить взрывы и тушить пожары. Когда я приехал в Киев, то объехал наиболее интересующие меня районы. Мне было приятно видеть, что мы достигли своей цели: большинство зданий сохранилось. Мы их быстро привели в порядок. Но сохранилось не все. На Крещатике и на площади Богдана Хмельницкого бушевал пожар. Горели дома, взорванные и подожженные немцами, горел Киевский университет имени Шевченко. Особенно я жалел здание университета, там сгорела богатейшая университетская библиотека. Крещатик был разрушен раньше, вскоре после прихода немцев в 1941 году. Я так и не смог разобраться, кто там взрывал дома. Немцы объясняли населению, что взорвали партизаны. Я знаю, что таких заданий партизанам не было, но кто его знает? Трудно сказать. Я думаю, что это все-таки была проделка гестаповцев. Их не интересовали ни город, ни, тем более, судьбы людей, которые обрекались на тяжелые условия. Они направляли гнев людей против партизан с тем, чтобы склонить некоторых из них к сотрудничеству.

Крещатик, сердце Киева, был особенно близок мне. И я каждый день, проезжая, смотрел на его руины. Они привлекли мою энергию опять к строительным делам. Надо было, восстановив Киев, подать пример и другим городам Украины, которые также имели большие разрушения, особенно в Донбассе.

О восстановлении металлургии и угольной промышленности заботились министерства, каждое в своей отрасли. Вопросы коммунального хозяйства ложились на плечи местных руководителей, чему приходилось уделять больше внимания, чем перед войной. Капитальные работы мы тогда вести не имели никакой возможности. Все усилия были направлены на то, чтобы создать элементарные человеческие жилищные условия в городах и поселках. Мы искали пути строить экономно, популяризировали более рациональные способы кладки стен с меньшим расходом кирпича. У нас не было ни цемента, ни извести, поэтому я специально познакомился с советами тех инженеров, которые рекомендовали для строительства материалы с заполнителями, возведение не сплошных стен, а с пустотами. Мы взялись за изыскания возможностей построить больше жилой площади при меньшем использовании кирпича. Такое строительство могло вестись не выше четырех этажей, а чаще – двух, и притом на окраине города. Крещатик мы готовились восстанавливать солидно. Тут суррогаты в кладке стен не оправдались бы исторически, поэтому мы откладывали самое главное на будущее, когда разбогатеем и появятся материальные возможности капитально вести восстановление.

Когда главным архитектором Киева стал Власов, то к дорожному строительству я привлек энергичного организатора дела Страментова, видного инженера дорожных работ, который еще в 30-е годы, во время создания набережных в Москве, был директором треста. Он предложил провести вдоль Крещатика канал, выложенный кирпичом, в котором можно будет прокладывать различные коммунальные трубы, чтобы не разрывать улицу при очередной неполадке. В Москве нам надоели разрытые улицы: один строит, другой разрывает, вскрывая подземное хозяйство, потом опять закрывает. Это всегда производило на людей плохое впечатление. Население критиковало власти и правильно делало. И вот мы взялись за работу. Думаю, что Киев был единственным городом, где основное уличное городское хозяйство проложено в коллекторе. На Крещатике трудились по воскресеньям местные жители, потом мы привлекли к делу пленных немцев. Много потрудились там войска противовоздушной обороны, главным образом девушки. Они, неся службу, одновременно наводили порядок на Крещатике, разбирали завалы взорванных зданий. Крещатик расширили в сравнении с тем, каким он был до войны.