– Верно, – Энея посмотрела на тарелки, – но, может быть, на этот раз восходящий поток придет.

Попутного ветра, – произнес голос.

Тарелки переместились к стене, диафрагма перед ними открылась, и они исчезли.

Энея устало вздохнула:

– Может, встретимся через семь часов на «Иггдрасиле», вместе пообедаем и продолжим дискуссию? Вдруг кого-нибудь осенит.

Спорить никто не стал. Люди, Бродяги и сенешаи двинулись на выход через два десятка отверстий, которых еще мгновение назад и в помине не было.

И вот тогда-то Энея подплыла ко мне и сжала меня в объятиях. Я погладил ее по волосам.

– Милый, – тихонько позвала она. – Пойдем со мной.

Мы оказались в ее жилом коконе – нашем жилом коконе, – очень похожем на тот, в котором я очнулся, но оборудованном органическими полками, нишами, конторками, шкафчиками и разъемами для интерфейса комлога. Мои вещи с корабля были аккуратно сложены в шкафчике, а запасные ботинки ждали в фиберпластиковом ящике.

Энея вытащила из холодильника продукты и стала делать сандвичи.

– Ты, наверное, проголодался, милый. – Она быстро нарезала хлеб, на столике-липучке оказался овцекозий сыр, фасованные ростбифы (наверное, с корабля), пластиколбы с горчицей и несколько кружек тянь-шаньского рисового пива. И тут я понял, что голоден как волк.

Покончив с приготовлением сандвичей, Энея пристроила их на тарелки-ловушки из какой-то прочной древесины, взяла свою долю и колбу с пивом и толчком перенеслась к стене, где появился портал и диафрагма начала открываться.

– Э-э… – вскинулся я, собираясь сказать что-то вроде: «Прости, Энея, но там космос. Нам обоим грозит взрывная декомпрессия и жуткая смерть».

Но Энея уже вылетела наружу, и мне оставалось только последовать за ней…

…Галереи, подвесные мостики, лестницы-липучки, балконы и террасы, сделанные из крепкого, как сталь, растительного волокна, вьющиеся вокруг коконов, стеблей, веток и стволов, будто плющ. А еще воздух, напоенный ароматом леса после дождя.

– Силовые поля, – сказал я, подумав, что этого следовало ожидать. В конце концов у древнего звездолета Консула ведь есть балкон… Я огляделся. – А источник энергии? Солнечные батареи?

– В каком-то смысле. – Энея уже присмотрела для нас скамейку-липучку и циновку. Крохотный, затейливо свитый балкон был вообще без перил. Огромная, не меньше тридцати метров в диаметре ветвь оканчивалась над нами пышной лиственной кроной, а вязь стволов и ветвей под нами убеждала мой вестибулярный аппарат, что мы находимся на многокилометровой стене, сделанной из перекрещивающихся зеленых бревен. Я не без труда подавил желание броситься на липучую циновку и вцепиться в нее мертвой хваткой. Мимо пролетел радужный паутинник, за ним – какая-то мелкая птаха с раздвоенным хвостом.

– В каком это смысле? – пережевывая огромный кусок сандвича, поинтересовался я.

– Солнечный свет, то есть изрядная его часть, преобразуется эргами в силовые поля. – Энея отхлебнула пива, устремив взгляд на бескрайнее пространство листьев, окружавшее нас со всех сторон. Для голубых небес воздуха было маловато, но силовое поле поляризовало свет, ослабляя настолько, что можно было посмотреть на звезду, не боясь ослепнуть.

Я чуть не подавился:

– Эрги? Как в альдебаранских энергонакопителях? Эрги вроде того, что был в последнем гиперионском паломничестве?

– Да.

– А я думал, они вымерли.

– Не-а.

Сделав большой глоток пива из пластиколбы, я тряхнул головой.

– Ничего не понимаю.

– Это неудивительно, – улыбнулась Энея.

– Это место… Такое невозможно.

– Не совсем так. Тамплиеры и Бродяги трудились над этой биосферой – и другими такими же – тысячу лет.

Я с аппетитом жевал сандвич. Сыр и ростбиф – просто восхитительны.

– Так вот куда подевались тысячи и тысячи деревьев с Рощи Богов!

– Некоторые. Но тамплиеры вместе с Бродягами занимались созданием орбитальных кольцевых лесов и биосфер задолго до этого.

Я все смотрел и смотрел вдаль, пока у меня не закружилась голова. Такое ощущение, что мы висим на маленькой лиственной платформе над тысячами километров пустоты. Далеко внизу двигался какой-то крохотный зеленый прутик. Заметив радужную энергетическую оболочку, я понял, что вижу легендарный дерево-звездолет тамплиеров.

– Так она закончена? Это настоящая сфера Дисона? Шар вокруг звезды?

– До шара еще далеко, – покачала головой Энея, – хотя лет двадцать назад все это наконец-то связали в единую сеть. Технически – это сфера, но на данный момент она в основном состоит из дыр – некоторые диаметром в несколько миллионов километров.

– Фантастика! – Я потер щеку: щетина здорово уже отросла. – Значит, я был в отключке две недели?

– Пятнадцать стандартных дней.

– Обычно автохирург справляется быстрее. – Покончив с сандвичем, я прилепил тарелку к столику и взялся за пиво.

– Обычно – да, – согласилась Энея. – Рахиль, наверное, тебе сказала, что ты провел в автохирурге не так уж много времени. Почти все неотложные операции она сделала сама.

– Почему?

– В хирурге не было мест. Мы вывели тебя из фуги, как только прилетели, но трем пациентам автохирург был нужнее. Де Сойя целую неделю находился между жизнью и смертью. Сержант Грегориус был очень тяжело ранен… А третий офицер, Карел Шан, умер, не помогли все усилия автохирурга и врачей Бродяг.

– О черт… – Я опустил пиво. – Очень жаль.

Я как-то привык думать, что автохирург способен излечить все.

Энея посмотрела на меня так пристально, что я кожей ощутил тепло ее взгляда, словно лучи полуденного солнца.

– Как ты себя чувствуешь, Рауль?

– Великолепно. Кое-где немного побаливает. Ребра ноют. Шрамы зудят. И вообще, ощущение такое, будто я заспался на две недели… но чувствую себя хорошо.

Энея взяла меня за руку. В глазах ее блестели слезы.

– Для меня… твоя смерть… это было бы крушение всего, – помолчав, с трудом проговорила она.

– Для меня тоже. – Я пожал ей руку, поднял взгляд… И подскочил, послав пластиколбу в пространство и едва не последовав за ней. Удержали меня лишь липучие подошвы моих легких туфель. – Черти-дьяволы!

Издали существо напоминало каракатицу всего метров двух длиной, но я уже немного пообвыкся со здешними масштабами и знал, что это не так.

– Самый обыкновенный цеппелин, – объяснила Энея. – Для ухода за биосферой акератели используют десятки тысяч цеппелинов. Они не выходят за пределы воздушного купола.

– Он меня не съест?

– Вряд ли, – хмыкнула Энея. – Тот, что тебя заглотил, сообщил остальным, что ты малосъедобен.