послышался громкий шум. Замок закрылся. Сюань Цзи был зол и встревожен, он собирался броситься в погоню, но вдруг, услышал рядом с собой слабый голос. Голос произнес:

— Мой… час уже близок…

В небесной темнице не было ни души. В вязкой алой луже лежал лишь окровавленный труп, отдаленно напоминавший Дань Ли.

Сюань Цзи остановился и подумал: «С кем он разговаривает?»

— Я знаю, что это ты… Я знаю, что ты все еще находишься в этом мире… Дань Ли с трудом дышал, словно порванный кузнечный мех, но он все равно продолжал говорить. Его речь была невнятной, и каждое слово отнимало у несчастного последние силы. — Ты тот, кому «даровали жизнь». Ты не обычный дух меча… Ты последний потомок Чжу-Цюэ… — произнес Дань Ли.

Сюань Цзи был ошеломлен. Юноша несколько раз сжал кулаки, а затем бесшумно опустился на землю в паре шагов от Дань Ли и непонимающим взглядом уставился на уродливого человека в кровавом пруду.

С самого рождения он был связан с Шэн Линъюанем. Глаза Шэн Линъюаня были его глазами. Именно благодаря ему Сюань Цзи мог видеть этот мир. Когда Линъюань был ребенком, он всем сердцем любил своего учителя, делясь этим чувством с маленьким духом меча.

Линъюань помнил все наставления Дань Ли. В отличие от него, дух меча был невежественным учеником, он помнил лишь сладости в руках Дань Ли. Даже в изгнании у их наставника было, чем полакомиться, он всегда знал, как уговорить маленького принца. Иногда это был нектар, который он собрал неизвестно где, а иногда опаленный дикий улей. Когда они бежали с Центральных равнин, преследуемые кланом демонов, Дань Ли прокладывал им путь своим смертоносным мечом. А еще, он срезал для Его Высочества сладкие стебли. Они были шероховатыми, но… действительно сладкими.

Сюань Цзи никогда бы не забыл этого человека. Человека, что вот-вот должен был исчезнуть из этого мира.

— Я знаю, что ты никогда больше мне не поверишь, — закашлялся Дань Ли.

Сюань Цзи осторожно подошел к краю кровавого пруда, сел у самой границы печати и долго молчал. Затем он, наконец, произнес:

— Ты ведь настоящий провидец, тебе удалось придумать такой безупречный план. Так как же ты мог не знать о собственной кончине?

Дань Ли спокойно ответил ему, так, будто действительно мог его слышать:

— Я знал, что этот день придет… Мы все родились в смутные времена. В смуте жили, в смуте умрем. Я и Линъюань… мы не в обиде друг на друга… Я научил его всему, будь то плохое, или хорошее. Я не виню его, он не хотел меня мучить. Будь я смертным, достаточно было бы просто обезглавить меня и дело с концом. Должно быть, он и вправду хотел порадовать меня… Сегодня я исчезну, как пепел, а завтра он сотрет мои кости в порошок и развеет их по ветру7.

7 挫骨扬灰 (cuò gǔ yáng huī) — букв. стереть кости в порошок и развеять прах (обр. совершать тягчайший грех).

Сюань Цзи жутко захотелось упрекнуть мужчину, заставить его почувствовать себя неловко.

— Это ты стер кости в порошок и развеял прах по ветру! — холодно произнес Сюань Цзи.

— Маленький дух меча, ты ругаешь меня? — усмехнулся Дань Ли.

Напряжение Сюань Цзи слегка отступило, и он, наконец, расслабился.

Как и все остальные, Дань Ли не слышал, что он говорил, но он догадывался. Сюань Цзи помнил, как с рождения жил в позвоночнике Шэн Линъюаня. Он не терпел одиночества и постоянно пытался высказать свое мнение. Он говорил устами Линъюаня. Казалось, слушая его речи, Дань Ли с легкостью мог сказать, кто именно их произнес. В детстве Сюань Цзи часто казалось, что кроме Линъюаня, учитель Дань Ли тоже мог его слышать.

— Ты… — Дань Ли вздохнул. — Вы, отпрыски клана демонов, растете очень медленно. Он никогда не заставлял тебя взрослеть, постоянно защищая и оберегая тебя.

Глаза Сюань Цзи покраснели.

— Учитель, почему вы решились на этот шаг?

— В битве за столицу меч демона небес покинул ножны и пробудил тысячи разъяренных духов, отрубив голову королю демонов. Король демонов принес стране множество страданий, и люди бросились восхвалять юного императора, но… Вспоминая прошлое, разве они перестали бояться? Его Величество… Он был слишком молод, он не мог твердо стоять на ногах. Бесхитростный, он не мог усмирить свой народ. Люди готовы были следовать за ним до самой смерти, и тогда он возомнил себя всесильным правителем. Но пламя Чиюань не угасло, и объединенные войной кланы демонов охватила смута. Должно же было быть что-то, способное положить конец этому ужасу… Меч демона небес был принесен в жертву во имя мира и процветания. Маленький дух, такова судьба любого верного оружия. Когда Линъюань был ребенком, я часто рассказывал ему о прошлом. Но ты ведь не слушал меня, верно?

Сюань Цзи усмехнулся. Ему было невыносимо смотреть на Дань Ли.

— Все сущее рождается в небе и на земле, а умирая, возвращается на небо и в землю. Рыба Кунь и птица Пэн отправляются ввысь, а русалки уходят в море. Времена года сменяют друг друга, вместо холодов приходит весна. Те, кто смог приспособиться — выживают, но беднякам некуда пойти, — медленно произнес Дань Ли. — В древние времена по земле ходило множество невиданных существ. Но теперь настал черед трех человекоподобных рас: жадности, гнева и глупости. Тун, таков закон небес. Он един для всех. Разве люди могут пойти против него? Линъюань… Он такой непостоянный. Он так и не научился действовать по ситуации. Он избавился от крови Чжу-Цюэ, чтобы вместо погибшего клана божественных птиц самостоятельно подчинить Чиюань. Но даже если бы он действительно мог потушить огонь… Он забыл о своем демоническом теле. Лишись он той крохотной доли крови Чжу-Цюэ, способной подавить силу демона небес, и знаешь, что произойдет?

Сюань Цзи яростно зажмурился, желая стереть из памяти воспоминания об окровавленном Линъюане, и беззвучно спросил:

— Что произойдет?

— Он сломается, потеряет себя и, наконец, превратится в безжалостного, беспощадного, ненавидимого всеми и глухого к мольбам монстра. Более того, демон небес бессмертен. Он никогда не состарится. Десяти лет ему будет мало. И что тогда? Сколько это будет продолжаться? Сто, пятьсот, тысячу лет? — сказав это, Дань Ли, казалось, снова ослаб, и его голос стал почти неслышным. — Он не остановится, он станет следующим королем демонов… Тогда в Цзючжоу вспыхнет новое восстание. Как долго кровь Чжу-Цюэ сможет сдерживать Чиюань? Тун… Тун…

Сюань Цзи был в отчаянии. Ему жутко хотелось закричать.

— Ты дух Чжу-Цюэ, последний потомок божественной птицы… Ты ведь сможешь спасти его