Они прошли мимо хорошенькой рыжеволосой особы в светло-зеленом шелке, проводившей виконта умоляющим взглядом. Хотя Джон сделал вид, будто не заметил ее, Виола незамедлительно предположила худшее.

— Так вы здесь из-за Эммы Роулинс? — догадалась она. — Правда, злые языки только и говорят о том, что между вами все кончено, но, очевидно, ошибаются. Господи, как же вам нравится меня унижать!

От возмущения она задохнулась и умолкла.

— Только этим я и живу, — бросил он, раздраженный ее неприкрытым презрением. — Кроме того, обожаю отрывать крылья у бабочек. Хотя признаюсь, что мое любимое занятие — мучить беспомощных котят. Вот это действительно забавно!

Она рассерженно фыркнула и хотела отойти, но Джон успел сжать ее руку, стараясь сохранять самообладание. Не думать о лежавшем в кармане письме. Не позволить боли сломить его. Ссора с Виолой окончательно выведет его из себя.

— Не стоит затевать скандал, — предупредил он. — Лучше выслушайте меня. Завтра на рассвете я уезжаю на север, по делам, которые необходимо обсудить. Мне нужно поговорить с вами с глазу на глаз.

— С глазу на глаз? Ни за что на свете!

Она снова попыталась вырваться, но он крепче сжал пальцы.

Виола повернула голову и несколько мгновений изучала его, прежде чем неохотно кивнуть:

— Хорошо, но вам придется подождать. Я приглашена на следующий танец. Отпустите меня.

На этот раз он повиновался и, поклонившись, смотрел ей вслед. Неестественно распрямленные плечи лучше всяких слов говорили о ее ненависти к мужу. Джон вспомнил о письме, о том, что оно означает для них обоих. Оставалось надеяться, что ее отвращение не настолько глубоко, чтобы не допустить возможности примирения. Если же она окончательно и бесповоротно решила порвать с ним, его жизнь превратится в ад.

Почему он приехал?

Этот вопрос терзал Виолу в продолжение всего танца. Ей было не по себе, и она никак не могла обрести равновесие. Странно, что Джон вдруг ощутил потребность поговорить с ней. О чем им говорить сейчас? И почему именно сегодня ночью?

Танцуя, она оглядывала зал. Искала его глазами, не в силах поверить, что он действительно здесь.

Он утверждал, что его привели сюда важные новости. Но она, как всегда, ничего не сумела прочитать по его лицу. Сейчас он стоял в большой компании. Разговаривал, улыбался и выглядел вполне довольным жизнью, хотя Виола по горькому опыту знала: будь это на самом деле так, он не явился бы сюда. И его голос звучал напряженно и жестко, что противоречило беззаботному виду.

Наконец она отвела взгляд от мужа и постаралась сосредоточиться на танцевальных па. Давно пора прекратить бессмысленные попытки понять Джона или его поступки.

Отголоски прежней боли шевельнулись в сердце, и это удивило Виолу. Казалось, она давно справилась с этой болью… И сейчас Виола старалась вновь обрести ту ледяную сдержанность, которая защищала ее от его лжи, но ее неловкость росла с каждой секундой. Краем уха она слышала назойливое жужжание любопытных, гадавших о причине столь внезапной встречи супругов. Ощущала пристальные взгляды светских сплетниц, пожиравших глазами Виолу, ее мужа и Эмму Роулинс. Через двадцать минут, когда закончилась кадриль, Виола едва держала себя в руках.

Не успела она вернуться к брату Энтони и невестке Дафне, как перед ней снова вырос муж и взял за руку. Невзирая на потрясенные взгляды и приглушенный ропот, Виола и Джон покинули бальный зал вместе.

Джон привел жену в библиотеку и закрыл за собой дверь. К счастью, он не собирался держать ее в неведении. С порога он перешел к делу:

— Перси мертв. И его сын тоже.

Виола тихо ахнула.

— Но как? Что произошло?..

— Скарлатина. В Шропшире разразилась настоящая эпидемия. Я получил известие сегодня вечером.

Виола покачала головой, пытаясь осознать сказанное. Умер Персиваль Хэммонд, кузен и лучший друг мужа.

Она коснулась его руки:

— Я знаю, он был вам как брат.

Но Джон, словно обжегшись, стряхнул ее руку и отвернулся. Она смотрела ему в спину, удивляясь себе. Зачем она вообще выказывала ему сочувствие? Следовало бы знать, что Джон его не примет.

— Я должен ехать в Уайтчерч на похороны, — бросил он, не оборачиваясь.

— Разумеется. Вы… — она осеклась.

Не воображает ли он, что она вызовется сопровождать его?

— Вы приехали просить меня ехать с вами?

Джон резко обернулся.

— Господи, конечно, нет! — выпалил он с такой яростью, что Виола вздрогнула, хотя иного ответа не ожидала.

Посмотрев ей в глаза, он тяжело вздохнул.

— Я не то хотел сказать.

— Разве?

— Не то, черт возьми! Если хотите знать, я думал о вашей безопасности. Вы не болели скарлатиной и легко можете заразиться.

— Вот как? — Она смутилась. — Я думала…

— Я знаю, о чем вы подумали, — оборвал ее Джон, потирая лоб. Сейчас он выглядел ужасно уставшим. — Впрочем, не важно, не стоит ссориться. Я наверняка знал, что вы не поедете.

Виола почувствовала невольное облегчение, но понимала, что это еще не все. Если он хотел сообщить о смерти кузена, достаточно было перед отъездом в Шропшир написать ей записку, тем более что она едва знала Персиваля Хэммонда.

Она вопросительно смотрела на мужа, но тот молчал. Взгляд его был устремлен в пустоту.

— Именно по этой причине вы приехали сегодня? — не выдержала, наконец, Виола. — Лично сообщить мне печальное известие?

Он взглянул на нее.

— Его сын тоже умер. Это меняет все. Вы должны понять.

Виолу как будто ударили. Впервые сдержанность изменила ей. К горлу подкатила тошнота. Виола даже не смогла скрыть, как потрясена.

— Но почему это должно что-то менять? — осведомилась она и поморщилась, услышав собственный изменившийся голос. — У вас есть еще один кузен. Бертрам тоже Хэммонд, а значит, может унаследовать титул и поместья вместо Перси.

— Бертрам? Это ничтожество даже галстук не умеет завязывать, — усмехнулся Джон, и Виолу вновь охватили дурные предчувствия. — Из-за нашего разрыва я был готов оставить поместья Перси, зная, что он будет управлять ими так же добросовестно, как я сам. Его сын тоже был человеком надежным. Берти — иное дело. Он мот и повеса, точная копия моего отца, и скорее ад замерзнет, чем он наложит свои жадные лапы на Хэммонд-Парк, или Эндерби, или любое из моих поместий.

— Не может ли этот разговор подождать до вашего возвращения? — спросила она, отчаянно желая остаться наедине с собой и хорошенько все обдумать. — Ваш кузен умер. Неужели вам безразлична его смерть? По-моему, вы даже не скорбите. Или так уж необходимо обсуждать проблемы наследства прямо сейчас?