мир, а брутальные рок-музыканты порой бывают милыми в душе, так что няней Нэш списал довольно быстро, и моими няньками стали Рой — барабанщик, Гет — бас-гитарист, Джет — бэк-вокалист и гитарист, ну и Джи — клавишник. Лучшие мужчины в моей жизни и таковыми, наверное, останутся, поскольку другие все козлы и мудаки. Уж мне ли не знать!

В общем, все бы и дальше продлилось так: полгода жизни с мамой и полгода жизни по всему миру с отцом и его группой, домашнее и онлайн обучение, если б не начала просачиваться в прессе информация, о какой-то молоденькой девчонке в окружении взрослых мужчин. Как понимаете, не самые лучшие статейки, поскольку о существовании дочери Нэша мир не знал. Агенты «ВетКвинс» решили умолчать о наличии таковой. Нэш Олдридж — вечный холостяк и навсегда останется одиноким волком, и никогда не остепенится, и не стоит портить его репутацию какой-то почти законнорожденной дочерью. И так я стала реже путешествовать с отцом, а все больше жить с Рокси, пока не настал период переходного возраста, и гены взяли свое. Как говорится, от осинки не родятся апельсинки. С четырнадцати лет я стала весьма проблемным ребенком. За год пять школ Лос-Анджелеса. Из каждой меня выгнали со скандалом: показала сиськи на спор, стащила трусы с капитана команды по регби в присутствии учителей тоже на спор, разбила окно в спортзале футбольным мячом и вишенка на торте — нецензурно излагала свою правоту одному нахалу, а после разбила ему нос.

Послужной список рос с завидной прогрессией, пока мы с матерью не начали менять не только школы, но и города, поскольку моя легендарность бежала впереди меня. И увы, не из-за моих популярных родителей.

И после моего шестнадцатилетия, когда я чуть не лишилась девственности в гримерки с пиар-менеджером «ВетКвинс», то отец запретил мне появляться за кулисами во время их концертов, и посоветовал взяться за голову и подумать о будущем.

Я и подумала. Вероятно, очень плодотворно. И к своему двадцать одному году имею такой послужной список, что ни один засранец не дотянет до моего успеха. А все почему? А потому что меня тянет к мудакам! И вот сейчас мы возвращаемся с Рокси в Эл-Эй из-за очередного моего проступка.

Я, как и велел отец, пошла учиться в один из престижных университетов Канады и почти отучилась первый год, пока не случилось это… И всему виной — Дин Браун. Изменивший мне с моей лучшей подругой. Самое ужасное в этом — я лично застукала Жаклин в машине Дина, и она очень тщательно полировала своим трахабельным ротиком скипетр моего бойфренда, явно пытаясь вызвать Джинна. Вероятно, этой тупоголовой девицы никто не потрудился сказать, что для этого, как минимум, нужна волшебная лампа Алладина, а не торчащий из штанов член моего парня, как гребаная рапира. Как вы понимаете исход: два разбитых носа, лобовое, все зеркала и мое униженное и растоптанное эго.

И вот, спустя небольшого таймаута, мы с Рокси Девон решили начать новую жизнь и вернуться обратно домой в Калифорнию. И я искренне надеюсь, мне удастся стать не просто Харлин Квин, которую вечно, как проклятие, сравнивают с чокнутой девицей из комиксов DC с похожим именем, а Харлин Олдридж — прилежной и интеллигентной снова первокурсницей, с не самыми идеальными родителями, но теми, кто искренне меня любит.

В общем, жизнь с чистого листа, а пока я буду мчать на своем любимом Харлее, обдумаю план, как не выделяться из толпы. Иначе даже я разочаруюсь в себе.

Я хочу стать кем-то, а пока при двух известных родителях, нашедших свой путь, я белая ворона, точнее — одна сплошная ходячая катастрофа. Говно в океане, которое мотает даже при штиле. Хотя, едва ли в океане бывает штиль, но это лишь моя философия.

Застегиваю кожаную куртку, беру мотоциклетный шлем и выхожу к своему любимому байку.

От черной зеркальной поверхности исходит сияния, и я ликую. Ведь впереди меня ждет свобода, скорость и крутое путешествие. Разве это не настоящая жизнь? Ощущение реальности.

Достаю телефон и включаю погромче песню на повторе Майли Сайрус* «Flowers»[13]. Надеваю шлем, перекидываю ногу через стального жеребца — самого верного мужчину в моей жизни, — поворачиваю ключи в зажигании. Мотор рычит, пробиваясь сквозь любимую мелодию в наушниках, заставляющую мысленно двигаться в такт музыки. Откидываю опору, вращаю рукоятку газа, и мы с байком срываемся с места.

Эдмонтон, Калгари, Ревелсток, Ашкрофт, Хоут и Ванкувер…

Глава 1. Ченнинг Райне

Спустя четыре дня. Здание канадского суда.

Стук судейского молотка, и я закрываю глаза.

Этот недоумок Брэдли и его агент быстро состряпали иск, обвиняя меня в избиении. А такое в спорте карается не только штрафом, но и дисквалификацией на время или даже вышвыриванием на обочину жизни.

Черт. Вся моя жизнь в один миг катится в сточную канаву. Вот же мой отец позлорадствует. И думаю, пора познакомиться — Ченнинг Райнер. И фамилия Райнер не просто одна из самых часто встречаемых фамилий в Соединенных Штатах, еще и популяризированная моим отцом Айзеком Райнером — тренером американской женской сборной по большому теннису. С моего раннего детства отец пророчил мне будущее в его индустрии, вот только я не видел себя в белых шортах с лампасами и такой же футболке с логотипом сборной, еще и с ракеткой в руке. Мне нравятся женские стоны, вот только я предпочитаю их слышать сугубо в своей постели, а не на корте. И я пошел против воли отца и выбрал мужественный вид спорта — американский футбол. С пяти лет грезил о выходе на поле, играя за лучшую команду или национальную сборную США. И моя мечта сбылась. Начало моей карьеры положил развод родителей. Будучи не в силах терпеть многочисленные измены отца, мать подала на развод и сразу же переехала в Нью-Йорк, оставляя меня с горе отцом, но с припасенным для меня козырем в рукаве — мой трастовый фонд, идущий исключительно на мое обучение, и доступа к нему отец не имел. К счастью, Аманда — вторая жена моего отца, увы, не последняя, оказалась на моей стороне и в хороших отношениях с моей матерью. И благодаря Аманде и маминым деньгам мне удалось пойти именно в ту спортивную секцию, куда я хотел. Сперва школьная команда американского футбола, после — университет. Мы буквально своей сплоченной командой со школьной скамьи кочевали с одного учреждения в другое. На первом курсе университета меня заметили