Так что уважайте образование – оно способно выручить даже в такой пиковой ситуации. Конечно, от массы унижений оно Настю не избавило: и ужас самого захвата, сопровождаемый опускающимся на плечи арканом или мешком, нахлобученным на голову, и тесноту трюма невольничьей галеры, да и рынок рабов, где товар демонстрируют возможным покупателям без упаковки, чтоб они могли проинспектировать все необходимое собственными глазами, а самое сокровенное еще и собственным пальцем, что ей, видимо, пришлось пройти. Но вот плетьми по грязи, да еще и босиком (не забудьте о состоянии дорог в те времена, еще худшем, чем сейчас, если у кого хватит сил в такое поверить) ее, пожалуй, не гнали. По той же причине, по которой дорогие авто грузят в трюм корабля не навалом, а бережно и аккуратно – каждая царапина снижает цену товара. Учите языки, ведь и не подумаете, где пригодится! Вот выучила Настя греческий – и купивший ее визирь Ибрагим-паша, этнический грек, смог оценить знание полонянкой его родного языка, пригляделся к прочим ее достоинствам и решил, что такое сокровище, может быть, ему и не по чину, а султану как раз на его размер! Некоторые считают, что ее купил и подарил султану не менее влиятельный сановник Рустам-паша – скорее всего, это ошибка. Во-первых, путаница естественна: Ибрагим-паша был женихом сестры султана, Рустам-паша стал супругом дочери султана (от Насти, между прочим – счастья ему это не принесло), а ведь и по-русски и мужа сестры, и мужа дочери часто называют одинаково – зять. А во-вторых, Ибрагим-паша был щедр, славился неслыханными раздачами милостыни беднякам, а Рустам-паша был настолько патологическим скупердяем, что даже угодил в этом малопочтенном качестве в турецкий фольклор – подарить столь ценную невольницу его бы такая жаба задавила, что тысячу французов хватило бы накормить! Так что именно Ибрагим-паша, скорее всего, и обеспечил бедной Насте проживание в «Дурр-ус-Саадет», Доме Счастья – вот как изысканно называли турки султанский гарем.

Что же происходит с невольницей, подаренной султану? Она попадает в запретное место – так, собственно, слово «гарем» и переводится. Дам в нем уйма, и далеко не все для секса, многие просто по хозяйству. Они носили титул хазинедар – хранительниц, им присваивали ранги от первого до пятого, и работали они не меньше наших женщин. Наши мужчины поваров не нанимают, им жены борщ варят, а султану что, так нельзя? Вот и у султана кахведжи-уста кофе варила, чашнагир-уста пробовала всю приготовленную еду, чтоб ее для любимого султана не приправили какой-нибудь отравой, а килерджи-уста следила за сохранностью запасов в султанском винном погребе (да-да, у султана-мусульманина, он же еще и халиф, верховный владыка правоверных, – кто же ему пить запретит?). Совершенно так же и с прочими хозяйственными обязанностями: белье стирает чамашир-уста, в бане, натопленной кюлханджи-уста, трет султану спинку ибриктар-уста, ставит заболевшим наложницам тогдашние горчичники и выдает им тогдашний аспирин хасталар-уста… В общем, все при деле, как в «Кавказской пленнице»: «Зульфия мой халат гладит у доски, шьет Гюли, а Фатьма штопает носки».

Что ж, они все и не наложницы вообще? Почему же – теоретически любую из них султан может выбрать и востребовать, они же «одалыки», «комнатные женщины», (вот откуда слово «одалиски»), у нас ведь то же самое – кто мужику стирает и варит, ту он и на ложе приглашает, просто у него она одна, а у султана несколько сотен. Ходили всякие сказки, что султан прогуливается мимо кандидаток на редкое счастье и роняет около особо понравившейся платок, а та прячет его за пазуху, что означает ее готовность воспринять оказанную милость. Но гораздо вероятнее версия, изложенная жене французского дипломата одной из фавориток Мустафы I. Согласно ей, султан просто посылал планируемой на сегодняшнюю ночь прелестнице подарок, после чего ее вели в баню и доставляли к дверям опочивальни уже помытой. Там она ждала, пока султан ляжет, а потом ползла к его ложу на коленях, чтоб лучше настроиться на покорное служение своему повелителю. Если султан сочтет, что ему служили хорошо, утром пришлет еще и подарочек. Гарем – это ведь, помимо всего прочего, экономика, всем его обитательницам полагалось питание и вполне приличная зарплата, да и насчет одежды с приличествующими побрякушками султан не жался, поскольку сам пророк Мохаммед повелел: «Давай рабам все то, что ты сам ешь и носишь, и никогда сурово их не наказывай». Правда, последнее выполнялось с оговорками – даже просто за скандальность султан мог приказать подвергнуть строптивицу кроткой каре без пролития крови на турецкий манер, то есть запихнуть ее в кожаный мешок совместно с кошкой и змеей, после чего отправить весь этот зоопарк купаться в Босфоре через специальное окно в стене дворца как раз над обрывом. Говоря языком того же Гайдая: «моментально – в море!».

В гареме султана. Неизвестный художник. XIX в.

Если же красотке фантастически везло и она умудрялась забеременеть, ее ранг сразу повышался (чуть позже таких стали звать «икбал», то есть счастливые). А родившая султану ребенка могла возвыситься даже до титула кадын-эфенди, то есть жены султана. Но в султанском гареме и это не было главным титулом – всеми руководила валиде-султан, мать султана, практически полновластная хозяйка всего гарема, этакое воплощение мечты свекровей всего мира об абсолютной власти над невестками. У кого больше власти, у нее или у султана, – вовсе не такой уж простой вопрос. Гарем – источник огромной власти, которая велика еще и потому, что не прописана ни в каких документах и поэтому не знает пределов. Чтоб понять важность гарема в Блистательной Порте, достаточно знать, что начальник охраны Дома Счастья был третьим чиновником империи после великого визиря и шейх-уль-ислама. Кстати, откуда в гареме начальник охраны? Неужели мужчина? Нет, не совсем – разве что в прошлом. Не забудьте еще об одном могущественном сословии гарема, а значит, и всей Турции – евнухах. Искалеченным мальчикам, привезенным в султанский гарем с невольничьих рынков, в качестве компенсации за вечное исключение из мира полноценных людей предоставлялась не только еда и кров, не худшая, чем у вельмож, но и возможность вершить судьбы практически любого подданного султана, будь он хоть сексуальный гигант. При этом они отнюдь не славились излишней добротой и открытостью, и понятно почему – слишком многое было у них отобрано. При этом в качестве дополнительной компенсации они ухитрялись заниматься относительно безопасным сексом с несчастными обитательницами гарема, настолько ненасытными, что им раз в год с законным повелителем было мало, а друг с другом не так интересно. Причем они это проделывали настолько искусно и энергично, что одалыки в отставке, выданные султаном замуж с небедным приданым за доверенных сановников (такая вот была в гареме форма пенсионного обеспечения для невезучих девушек, которых султан так и не не удостоил внимания в течение девяти лет), жаловались на то, что интимное общение с мужьями по сравнению с настоящей страстной любовью евнухов – просто бледная тень. Немудрено, что султаны постоянно боялись, что отрезанное у евнухов ненароком снова отрастет, и регулярно их проверяли, причем в совершенной уверенности, что ведь бывали случаи…