и пассажиры вагона мирно дремали на своих полках. Я выперся на продол и пошлепал, покачиваясь и держась за поручень к купешке проводника. Заглянув в маленькую каморку — половинку нормального купе, я поинтересовался у зевающего проводника:

— Это… уважаемый… а вы моих попутчиков не видели?

— О, Сергей Вадимович, проснулись уже?

Ха, и когда это я стал Сергеем Вадимовичем? Да еще и на «вы»?

— Проснулся, — хрипло буркнул я, мучительно соображая над случившейся метаморфозой. — Где они?

— Так вышли, — удивленно посмотрел на меня проводник, — еще пару остановок назад…

— Своими ногами вышли? — не подумав, брякнул я.

— Ну да, своими, — ответил проводник. — Хоть и пьяные вусмерть были, но своим ходом шли.

— Слава богу! — облегченно выдохнул я, вытирая рукавом выступивший на лице пот. — Можно чаю…

— Конечно-конечно! — Тут же засуетился вокруг меня проводник. — И чаю, и печенья… Чего пожелаете!

— Сколько с меня? — Я полез в карман за деньгами.

— Ни-ни! — Замахал руками проводник. — Не надо денег! Ваши друзья столько заплатили… Такие люди… А вы и вправду ничего не помните?

— Нет. — Я мотнул головой, не понимая, что вообще происходит.

— Идите в купе, я все принесу в лучшем виде! Как только вагон-ресторан откроется — доставлю завтрак! Не извольте беспокоиться!

В полном раздрае чувств я вернулся в купе, плюхнулся задницей на нижнюю полку и уставился в светлеющее окно. Что же произошло, пока я отсутствовал? Но, ответа на этот вопрос, я, похоже, никогда не узнаю. Через десять минут я уже с удовольствием попивал горячий чай из граненого стакана в металлическом подстаканнике и хрустел слегка деревянными овсяными печеньками. Головная боль улеглась, а моя жизнь, похоже, налаживалась. Больше никаких неприятных происшествий за всю дорогу к Владивостоку не произошло, если не считать гребаную привязавшуюся песенку. И в мое купе никто больше не заселился, так я и ехал один в умиротворяющем уединении, пока не увидел в окно спокойную гладь моря.

Вот она — конечная цель моего путешествия! Теперь главное — быть аккуратнее, чтобы опять не налипнуть на какие-нибудь неприятности! Тише воды, и ниже травы — вот мой девиз на последующие пять лет обучения!

Если бы я тогда знал, какими наивными были мои мечты! Ведь я, как и вся страна вступала в самый безбашенный, лихой и бандитский этап своего развития — веселые девяностые! Такого разгула криминал достигал, наверное, только в постреволюционное время — тогда тоже нельзя было ступить шагу по любому ночному городу павшей Империи, чтобы тебя не разули, не раздели, не ограбили, а то и вовсе — не убили. Но тогда я этого не знал, и всей душой надеялся на счастливое будущее. Но этим мечтам не дано было осуществиться!

[1]ОРС — Отдел рабочего снабжения, организация (предприятие) государственной

розничной

торговли в СССР. ОРСы осуществляли торгово-бытовое обслуживание рабочих и служащих предприятий ряда отраслей промышленности, строительства и транспорта, в соответствии со спецификой организации их производства (отдалённость, разбросанность производственных цехов и участков, особые условия труда персонала) при отсутствии развитой торговой сети Министерства торговли СССР.

[2] Бажбан — глупец, дурак (уголовный жаргон).

Глава 2

Август 1990 г.

Владивосток.

Не дожидаясь, пока поезд окончательно остановится, я выскочил на высокий перрон вокзала, махнул рукой проводнику, что всю дорогу исполнял роль услужливого халдея, решающего по щелчку пальцев все мои запросы. Уж не знаю, что там учудил мой соседушка, но проводник относился ко мне, словно я — не меньше, чем первый секретарь горкома партии! В общем, доехал я до Владика в полном фарше — в сытости и спокойствии. Даже нервное потрясение самого начала пути как-то подзатерлось, и ушло куда-то далеко, словно и не со мной произошло.

Остановившись у черного входа, ведущего на расходный склад привокзального ресторана, я окликнул одного из грузчиков, задумчиво пускающего в воздух табачный дым, сидя на горке пустых деревянных ящиков. С ним я был шапочно знаком, во время той приснопамятной пьянки, после которой нас Леней загребли в ментовку.

— Здоров, Толян! — поприветствовал я знакомого. — Как оно?

— А, Серега! — Меня тоже опознали. — Да все ничего, бабла бы поболя — и ваще без проблем! — Отозвался небритый работник общепита, сверкнув редкозубой улыбкой. В нашу последнюю встречу зубов у него было явно больше.

— Ага, — кивнул я, — с баблом всегда без проблем! А вот без бабла попробуй извернись… Где зубы-то потерял?

— Где потерял — там уже нету, — философски отмахнулся Толик. — Одним больше, одним меньше…

— Ленька на работе, не знаешь? — поинтересовался я, присаживаясь рядом на ящики. Сумку я бросил на землю и вытащил из кармана пачку сигарет.

— Не-а, — мотнул головой Толян, — он три смены подряд оттарабанил, теперь балдеет. Дома ищи, если куда не сорвался.

— Понял. — Я кивнул и закурил.

— Ты-то откуда такой красивый нарисовался? — спросил Толик.

— Из родной деревни, — сообщил я словоохотливому мужичку, — вот прибыл на учебу.

— А… — понятливо протянул грузчик. — Учись, пацан, чтобы не в….вать за копейки, как я… Хотя, есть у меня подозрение, что и после учебы тоже за копейки будешь в….вать, только в чистом! — Толик громко захохотал. — Без волосатой руки, да блата, хоть обосрись — все равно нормально не заработаешь!

— Посмотрим. — Я поднялся с ящиков и протянул руку Толику.

— Надежды вьюношей питают. Бывай! — Грузчик пожал протянутую руку и скрылся за дверями подсобки.

Я поднялся по лестнице виадука и свернул на небольшую тропинку, ведущую вдоль высокой опорной стены. Погода для самого конца августа была просто замечательной — настоящее лето. Градусов двадцать пять, а то и выше. Я даже слегка припотел. Мокрая футболка прилипла к телу — влажность стопроцентная. А вот в моем родном поселке уже явно чувствовалось близкое дыхание осени: промозглые утренние часы, противные моросящие дожди, листопад… А там и до первых заморозков рукой подать. А во Владике еще купаться и купаться! Леня как-то говорил, что до самого октября-ноября заныривать можно. Я опять вернулся из унылой осени в улыбчивое лето! Ну не чудо ли, на самом деле? Сказка, которая никогда не должна закончиться!

Я взглянул на залив, забитый большими и маленькими судами и у меня на душе все запело: лето, солнце, море, пляж!