— Меня зовут Николай, — протянул он руку, что явилось хорошим знаком. — Для своих я — Ник.

Ну, ничего нового: Максимы стали Максами, Сашки — Алексами, а Никиты с Николаями — Никами. Альке остается принять условия и ориентироваться в заданных параметрах, импровизируя на ходу. Выбираясь из авто, она, нисколько не жеманничая, представилась, немножко изменив свое имя:

— А я — Алика.

Настал черед Ника изучить ее, делал он это… м-да, неважно мальчика воспитали мама с папой, но Аля дала ему эту возможность — рассмотреть себя. Опершись одной рукой о верх машины, вторую руку поставила на бедро (а не на торчащую сбоку кость анорексички), демонстрируя себя не слишком скромно. Да пускай смотрит, жалко, что ли? Нет, пусть внимательно рассмотрит! Заодно оценит желтовато-карие (как у мамы) умные глаза… эх, не оценит, темно. Сексапильный рот пусть увидит, как и шею, шея вне конкуренции: гладкая, длинная, богатая (так говорила бабуля). Глаза Ника застряли на груди — еще бы! Однако не стоит давать ему повод думать, будто повстречал он безнадежную дуру, не замечающую плотоядных взглядов.

— Мне повернуться? — спросила Аля.

— Что?

Ах, боже мой, мальчик не понял, и Аля разъяснила:

— Ты разглядываешь меня, словно машину в автосалоне. Может, мне повернуться, чтобы и со спины… рассмотрел?

Ник широко улыбнулся, сверкнув крупными белыми зубами, и простодушно, что не свойственно людям его круга, признался:

— Ты красивая…

— Я знаю.

— Тебя кто-нибудь ждет здесь? — осведомился он.

— Подруга должна приехать, но не вижу ее автошки.

Для правдоподобности Аля рассеянно огляделась по сторонам, тем более что сказала почти правду: она на самом деле надеялась на Тоську. А вот дальше лихорадочно придумывала повод, чтобы не расстаться с Ником, на ее счастье, он сам проявил инициативу:

— Может, подождем подругу вместе?

— Неплохая идея, — прищелкнула Аля пальцами. — А то я тут одна от скуки помру. — Несколько раз она нажала на кнопочку брелока и чертыхнулась: — Черт! Почему… почему не пищит?

Ник мягко забрал у нее ключи, сказав при этом неповторимым покровительственным тоном:

— Вообще-то, для начала неплохо бы закрыть дверцу. Но мы поступим иначе, ты ведь просила припарковать…

Он сел за руль, отогнал машину к парковке, затем, выйдя, продемонстрировал, как нужно ставить автомобиль на сигнализацию: захлопнул дверцу и, в завершение, нажал на кнопку брелока, машина отозвалась сигналом. С улыбкой Ник подошел к Альке, протянул ключи:

— Так сколько времени ты за рулем?

— Ну… три дня, — скромно потупилась Аля.

— Я так и понял. Идем?

* * *

Сумерки как-то слишком быстро сгустились. Ночь наступила внезапно, словно стихийное бедствие, которое никто не ждал, и вдруг все вокруг перемешалось, перевернулось, разметалось. Однако стихия — это внутреннее состояние, а природа просто замерла.

Вольская Зоя Павловна давно жила в преддверии стихийной катастрофы, сегодня надвигающаяся опасность ощущалась ею особенно остро. И когда ее автомобиль окружила плотная тьма, словно вражеский отряд, Зоя Павловна захлопнула дверцу со стороны водителя (она сидела за рулем), подсознательно отгораживаясь от внешнего мира, и нервно поежилась:

— Похолодало-то как…

— На носу осень, Зоенька, — проговорил своим вкрадчивым голосом инквизитора Би`серов, всматриваясь в черноту за лобовым стеклом. — В наших широтах осень приходит вовремя. А начинается она с ночей, они становятся заметно холодней, хотя днем мы еще будем наслаждаться остатками тепла.

Вольская не особо слушала его, за много лет их небескорыстной дружбы они порядком друг другу надоели, но и не могли обойтись друг без друга. Она регулярно нуждалась в советах и юридических услугах, он — в деньгах, получаемых от нее, вот так и держался их альянс: сугубо на деловой основе. Все, что он говорил вообще — эдакое тривиальное философствование по поводу и без, — ее не занимало, а зачастую раздражало, как сейчас упоминание об осени. Она о других вещах думала, непроизвольно проговорившись:

— Терпеть не могу пустыри, заброшенные дома, тихие уголки. Тебе не кажется, что тихие уголки никогда не бывают тихими?

Их автомобиль одиноко стоял на пустыре перед необъятной стройкой. Это был глобальный проект в прошлом, но так и остался недостроенным памятником гигантомании, поглощаемый лесом, сюда даже стежки-дорожки заросли, образовав лесные чащи. Без сомнения, место свидания пугало Зою, женщину новых правил и форматов, комфортных для нее и крайне неудобных для других, отчего возникали, мягко говоря, трения. Как и большинство успешных людей, Вольская не умела вовремя остановиться, ее несло все выше и выше, а на высоте плохо ориентируешься, ибо считаешь себя чуть ли не подружкой самого Господа. Во всяком случае, такой ее воспринимали многие, но это и неплохо. Однако здесь, на грешной земле и в забытом людьми месте, долго никто не найдет эту машину с амбициозной хозяйкой.

— Не психуй, Зоенька, — улыбнулся Бисеров, повернув свое пухлое лицо с тройным подбородком к ней и сверкнув одной линзой очков. Зое казалось, Бисеров не снимал очки в золотой оправе с крупными диоптриями круглосуточно, во всяком случае, без них она его не видела.

Илья Юрьевич — типичный представитель сильной половины, которая к пятидесяти годам облысела, растолстела, обрюзгла и без очков дальше собственного носа мало что видела. Большим его достижением в прямом смысле являлся живот, из-за него Бисеров не носил туфель со шнурками, чтобы не мучиться, завязывая их. Но оставалось загадкой — как он натягивал носки, ведь длины рук явно не хватало. У него крупные черты лица, излишне выпуклые, тем не менее он был каким-то безликим, с другой стороны — безликость с лихвой компенсировалась самоуверенностью — типично адвокатской чертой. А куда нынче без адвоката? Этот хотя бы не делал поползновений на ее тело, впрочем, если бы она захотела… но не захочет никогда!

Зоя намеренно отвлекала себя разными и не совсем связными мыслями, нашлось их немного — ситуация не располагала к размышлениям. При всем при том, посплетничав сама с собой по поводу Бисерова, она повернула зеркальце над лобовым стеклом к себе и посмотрелась в него, мол, а ты что из себя представляешь? Не стара, отнюдь. И пока еще красива, но двадцать лет ей уже не дашь, впрочем, тридцать тоже. Как там… про сорок пять (если быть точным — сорок девять)? Пошлая поговорка, однако народ никогда не ошибается. Красивая, богатая, умная — Зоя идеал, однако не находилось достойных охотников стать ей верным спутником в жизни и помощником в делах. И чего этим мужикам надо, а? На азбучный бабский вопрос, к сожалению, ответов не существует.

Почему-то разозлившись, Зоя повернула зеркальце на место, вытащила из сумочки сигарету и некоторое время разминала в тонких пальцах с красивым маникюром. Но вот она сунула один конец сигареты в рот, зажигалку услужливо поднес Бисеров и тут же резко убрал огонь: