— Где Валентий? — пробасил один из них. — Мы за податью!

Услышав повод визита, люди за столом недовольно зашептались. Среди жителей поднялся один из рыбаков. Он был высок и могуч. Его голову и подбородок покрывали густые кудрявые каштановые волосы. На непрошеных гостей мужчина смотрел парой внимательных карих глаз.

— Я здесь, — громко ответил глава общины. — До сбора подати еще две недели!

— Эта подать особая! — взвизгнул один из всадников, такой щуплый, что доспехи болтались и звенели на нем. — Там, у гостевого дома стоит груженая телега! Не нас ли ждет?!

— Или торгуешь в обход Короля? — грозно заревел первый всадник.

Валентий старался сдержать гнев, но его крепкие ладони сжались в кулаки, лицо побагровело, а на скулах заходили желваки.

— Мы только что проводили одну из нас. Вы мешаете жителям прощаться.

Самый крупный всадник спешился и передал щуплому поводья своей лошади. Он снял капюшон, обнажив совершенно лысую, круглую голову на мощной потной шее. Мужчина подошел к главе общины, став к нему нос к носу, и зарычал:

— Мы ехали сюда треклятые сутки! Обратно, груженые твоей вонючей рыбой, будем ехать еще дольше! Король сказал сдать подать! Или ты не выполняешь приказов Короля? Так мы быстро решим эту проблему... — И он схватился за рукоять своего меча.

В тот же момент молодой рыбак, сотрясаясь от гнева, стукнул по столу кулаком и хотел кинуться на человека короля, но Валентий крепкой рукой медленно усадил его на место.

— Оставим людей, пройдемте в мой дом, — сказал глава и зашагал к хижине.

Лысый и щуплый сразу последовали за ним. Остальные всадники спешились и велели напоить лошадей. Старшая дочь главы, Еления, стала увлекать их в сторону скотного двора, где стояли корыта с водой. Последний из сборщиков подати, проходя мимо сидящей с краю девушки, провел рукой по ее густым черным волосам и смачно улыбнулся, обнажив кривые зубы.

— Вот это куколка! — пропел он, пуская слюни.

Найна отпрянула, стряхнув его руку.

— И бойкая какая, смотри... — кривляясь, тянул слова.

Миро, не выдержав, подскочил со своего места и разгневанно произнес:

— Убирайтесь за своей податью!

— Ладно, ладно... — гоготнул сборщик и, бросив последний взгляд на девицу, ушел.

Ясмина шла по улице. По той самой, устеленной гладким серым булыжником. Над ней нависали дома: бедные, деревянные, на некоторых из них ставни были сорваны, а двери выбиты. Вокруг царила тьма, только холодный лунный свет освещал Ясмине путь. Но она знала дорогу. Еще несколько домов. Вот — выкрашенный яркой зеленой краской, за ним

— единственный, сложенный в этом переулке из камня, а теперь — серый, покосившийся, но в котором всегда горит свеча. Потом еще два дома, и вот она — дверь в тупике. Ясмина коснулась ее потрескавшегося облупленного дерева, и острая заноза больно вонзилась в ее палец. Девушка вскрикнула и прижала ранку к губам. Она чувствовала тревогу и приближающуюся опасность, но знала, что спит и не верила ощущениям.

Звуки реальности разбудили Ясмину. За окном была глубокая ночь. Она разглядела вернувшегося в хижину отца. Приподнявшись на лежанке, девушка спросила:

— Уехали?

Отец коротко кивнул головой.

— Забрали все запасы. И рыбу, и моллюсков, и рапанов... Даже вино! Дармоеды, — зло рявкнул Миро.

Вдруг раздался душераздирающий крик. Миро и Ясмина выскочили на улицу. В трех хижинах от них в отчаянии металась женщина. Она хваталась за голову, тянула руки в сторону моря, то моля, то проклиная Соленого Бога Воды.

— Украли! Увезли Найну! Нигде нет моей девочки!

Услышав имя, Ясмина поняла, что кричит Илания, мать Найны и Лория. Из хижин выбежали рыбаки и их жены. Все окружили женщину, стараясь разобрать ее слова. Через толпу пробился Валентий. Один из взрослых рыбаков прошептал ему что -то на ухо. Глаза главы сверкнули яростью. Он назвал нескольких мужчин и удалился в свою хижину. Отмеченные рыбаки невесело переглянулись и последовали за ним.

Женщины и девушки успокаивали Иланию. Ясмина, потоптавшись рядом и борясь с любопытством, все же пробралась к хижине главы и притаилась под распахнутым окном.

— Будь осторожен, Артемис. Никаких следов. Телегу вернете, и никого здесь не было, — строго напутствовал Валентий.

— Отец, — Ясмина услышала голос молодого рыбака, задаваки Гратия, младшего сына главы, — прошу, отпусти меня с ними! Это ли не лучшая проверка после всех тренировок?!

В хижине повисла тишина. Ясмина слышала тяжелое дыхание Валентия.

— Иди... — наконец, нехотя ответил он. — Но не лезь на рожон! Слушайся старшего! Знаю я тебя, — добавил с тревогой и раздражением.

Ясмина поздно услышала шаги и не успела спрятаться. Из хижины вышел Гратий. Остановившись у выхода и уткнув руки в бока, он довольно улыбался. Ясмина замерла в тени дерева, но было поздно. Ее белые, искрящиеся серебром, волосы трудно было спрятать в окружающей обстановке. Молодой рыбак заметил девушку и нагло ухмыльнулся.

— Подслушиваешь, мышь?! — так громко воскликнул он, что мужчины в хижине замолчали.

Ясмина, бросив гневный взгляд на юношу, залилась краской и убежала прочь.

Гратий подгонял лошадь. Он не хотел отставать от мужчин, но все равно двигался позади, ругая своего молодого серого жеребца. В последние четыре месяца рыбак много тренировался: укреплял тело, учился стрелять из лука и драться безоружным. Он очень старался и теперь спешил применить навыки. С самого детства Гратий уговаривал отца разрешить ему сражаться или, в крайнем случае, уйти в охотничью общину, чтобы научиться звероловству. Глава же в своем решении был непреклонен: быть его сыну рыбаком и точка. Однако время шло, и жизнь в Нивии становилась труднее и опаснее. Аппетиты города росли непомерно: сборщики появлялись все чаще и с каждым разом вели себя наглее. Тогда глава сдался. Более того, он отобрал всех крепких рыбаков и сам обучал их боевому мастерству. На тренировках Гратий жутко гордился отцом, видя, как тот объясняет премудрости схватки с врагом, учит сражаться с ножом или вступает в бой с мужчинами, непременно побеждая их. Сегодня ночью, отправляясь в погоню за сборщиками, Гратий понял, что отец предвидел подобное, поэтому готовил рыбаков защитить себя и жителей общины.

Спустя час Артемис свистом подал знак, и мужчины остановили лошадей. Дальше отправились только двое из них: Артемис хорошо читал следы, а Лорий был так могуч и зол на похитителей своей сестры, что мог разорвать их в клочья голыми руками. Оставшиеся рыбаки пробрались сквозь заросли кустарников и скрылись за деревьями дожидаться их. На широкую лесную тропу ярко падал лунный свет, но ветви с густой крупной листвой прятали мужчин в кромешной темноте.

— Лишь бы волки были сыты, — поежился Гратий и недовольно добавил, — не хочется драться еще и со стаей.