Вторая, третья и четвертая части книги последовательно описывают основные этапы восприятия наслаждения в общественном сознании начиная с эпохи Возрождения.

В XVI–XVII веках наслаждение неотделимо от боли, страдания или бунта. Это связано не только с древними христианскими представлениями о том, что угнетение плоти ведет к спасению души. На старую традицию накладываются новые установления власти. Отныне государство хочет следить за тем, насколько ему повинуются подданные. В городах рождаются новые капиталистические отношения, и ради блага экономики возникает необходимость в упорядочении всех сфер жизни. Роль личности возрастает, но, столкнувшись с необходимостью самостоятельно обеспечивать свое существование, человек равным образом испытывает вину перед Богом, королем и представителями власти. То, что под запретом, отождествляется с наслаждением и грехом и оставляет неизгладимый отпечаток в душах. Нарушителей установлений неотвратимо ждет суровое наказание, некоторых из них, злоупотребивших радостями плотской любви, публично сжигают на кострах в назидание прочим. Воспоминания о кострах были живы в душах западноевропейцев вплоть до бунтов «шестидесятников» прошлого века, но можно ли утверждать, что и в наш век эпикурейства мы полностью свободны от этих воспоминаний?

С 1700 по 1960 год идут друг за другом два цикла поочередной смены вольности нравов и пуританской строгости. Век Просвещения пролил новый свет на эротизм и его роль в жизни человека и вызвал поток порнографических сочинений. Между 1800 и 1960 годами викторианские нравы налагают покровы на все, предписывают скрывать грудь и прочие части тела, созерцание которых объявляется бесстыдным. Медицина XIX века берет в свои руки власть над половой жизнью человека и передает эту власть взрослым женатым мужчинам. Врачи утверждают, что добродетельные жены фригидны по своей природе. Тем самым в обществе провозглашается двойной нравственный стандарт: мужчины могут без угрызений совести посещать проституток, ибо только с ними дозволено получать наслаждение от любви. Одновременно медицина проповедует необходимость сдерживания желаний, особенно для юношей: мастурбацию объявляют столь же опасной, как и венерические заболевания — и то и другое может привести к фатальным последствиям. Все то же представление о нерасторжимости страдания и наслаждения облачается в одежды научного знания.

В 1960-е годы старые представления остаются на прежних позициях в Соединенных Штатах, в то время как в Европе начинают торжествовать гедонистические устремления. В Старом Свете принципиально меняются воззрения, связанные с плотской любовью. Общественные и естественные науки без устали говорят обо всем, что связано с половой жизнью человека и что совсем недавно вызывало смущение. Вот уже несколько десятилетий ученые с маниакальным упорством изучают сексуальное поведение, проводят опросы и учат говорить без тени робости о том, что еще недавно составляло неназываемую, таинственную и сакральную сферу жизни.

Традиционное равновесие коренилось в утверждении о постыдности тела и чувственности, но вот на сцену вышло новое, доселе неслыханное понятие — женский оргазм, которое существенно поколебало все старые представления, и последствия этих сдвигов еще скажутся в будущем. В нашем мире основой общественного договора был супружеский союз, но теперь, когда стало очевидно, что оба пола равноправны в нем, суть и место супружеского союза в общественной жизни неотвратимо меняется. А тем временем появляется и третье действующее лицо — однополая любовь, которая тоже заявляет во всеуслышание о своих правах.

Таким образом, заколебалось все здание общественных устоев, и в это время восторжествовала концепция ухода в себя и крайнего эгоизма.

В заключительной части я размышляю о том, какие изменения в общественном сознании увлекли Европу к поискам радости жизни, в то время как в Соединенных Штатах культивируется идеал традиционных семейных ценностей и ностальгия по традиционному сексуальному идеалу, некогда закрепленному репрессивными мерами; отсюда проистекает и особая настороженность по отношению к соблазнам.

Последнее вызывает особый интерес. На мировой арене происходят потрясения и перевороты, которые настойчиво требуют изменить традиционную европейскую модель половых отношений. Таким образом, скрещиваются интересы традиционной семейной пары и требования, предъявляемые современной жизнью. Многочисленные сочинения и предписания для сексуальных партнеров настоятельно советуют различать собственные половые импульсы, направленные на получение удовольствия, и желание иметь детей.

В своем исследовании я хотел бы предложить расширенную историю культуры, опираясь также на результаты исследований в других научных дисциплинах, чутких к требованиям нашего времени. Скрещение различных взглядов и точек зрения оказалось необходимым для того, чтобы дать современный ответ на древний вопрос: что такое наслаждение и для чего оно нужно?

Человеческое существо не может жить в одиночестве. Человек — стадное животное, и первобытные люди, как и те, кто в начале третьего тысячелетия более всего ценит радости жизни, нуждаются в помощи других и чтобы жить, и чтобы умереть. Историческая наука ставит своей задачей анализ взаимосвязей в человеческом коллективе, а также пытается понять, почему то или иное сообщество держится и не распадается, приспосабливаясь к новым условиям быстротекущего времени.

В этой книге история человеческого общества рассматривается с точки зрения телесного удовольствия. Выбор такого угла зрения может показаться парадоксальным, тем более что сам предмет может быть описан лишь приблизительно и расплывчато [7] . Однако каждая цивилизация стремится определить свое отношение к естественным проявлениям человеческой сущности — к телу и сексуальной сфере жизни, которые и позволяют Субъекту обрести идентичность и строить взаимоотношения с другими членами коллектива. Телесная оболочка держит личность в плену плотских удовольствий, но она же определяет личность как единицу коллектива, она — объект любой политики, она — частица необъятной территории символов и знаков. Многочисленные предписания и запреты, связанные с телесной деятельностью человека, вводят каждую личность в те или иные рамки, определяют место в коллективе, независимо от того, стремится человек их исполнять или нарушать.

Со времен эпохи Возрождения особенно обострились поиски ответа на великий вопрос, вот уже два тысячелетия терзающий западную цивилизацию: какова взаимосвязь между индивидуальностью и коллективом? Каким тайным образом они соединены? Что за особое свойство позволило гомо сапиенс пойти дальше всех форм животных сообществ, в том числе сообщества приматов, с которыми у него, как утверждают биологи, так много родственных черт?