Можно было бы вернуться в Уссурийск (на истфак пединститута Пашку брали без экзаменов, так как историю он любил, активно занимался в историческом кружке, участвовал в олимпиадах и посещал спецкурсы на факультете), но идея покорения вершин журналистики захватила к тому моменту Пашкиных родителей целиком. Так что Пашкин отец Гена Морошков, распродав машины, привезенные из последнего рейса в Японию, вытащил из оборота 1250 долларов за первый год обучения (в контракте они традиционно прописывались как «условные единицы») и расстался с ними, передав в университетскую кассу. Пройдет всего два месяца, и Геннадий Вадимович, все средства которого в виду внешнеэкономического характера основной деятельности лежали дома в не слишком толстых, однако все-таки пачках американских долларов, станет (если мерять в рублях) впятеро богаче. И тогда он впервые пожалеет, что не отправил сына на истфак (ведь тогда бы те самые 1250 долларов остались в обороте и превратились из 9 тысяч рублей в неполные 40 тысяч). ДВГУ пойдет навстречу своим клиентам, чьи дети учатся на платном отделении, и станет упомянутые в договорах «у. е.» трактовать не как «доллары США», а как абстрактные переменные, значение которых будет прописывать отдельно. На втором курсе «у. е.» будет стоить 15 рублей (при 25 рублях за доллар), на третьем и дальше — 20 рублей (при неполных 30 «деревянных друзей» за одного «зеленого друга»). Тем временем, лекции по основам журналистики, на которые Пашка изредка заглядывал, также постепенно сворачивали в сторону денег.

— В наше время, когда нет цензуры, главным ограничителем свободы прессы является что? — спросил Василий Башкин студентов на семинаре по своему предмету. — Правильно, финансовый вопрос. Если представить, что СМИ — это артиллерийское орудие, то свобода для этого СМИ — это угол обстрела. Орудийных башен, которые вращаются и стреляют на все 360 градусов, увы, не бывает. Идеал для нас, журналистов, это 350 градусов. Где 10 градусов — это хозяин газеты или телеканала. Но сам хозяин тоже живет не в вакууме, он зависит от других людей, сил и организаций. И чем их больше, тем шире становится «слепая зона» нашего орудия. При советах эта слепа зона занимала 180 градусов. В недавних информационных войнах между городом и краем — и того больше. Целые редакции затачивались на то, чтобы мочить политического оппонента. И они, конечно же, в упор не видели проблем, находящихся в «слепой зоне», подконтрольной их покровителю. Поэтому, друзья мои, когда пойдете продавать свои таланты в редакции, поинтересуйтесь углом их обстрела. И тем, кто устроился в «слепой зоне». Если ответы не вызовут у вас изжоги, то работать вам будет комфортно и интересно. А если вызовут — сами решайте, за сколько вы готовы продаться.

Глава 2

Клопы

Общежитие №3 ДВГУ встретило Павлика объявлением на входной двери: «Уважаемые студенты, убедительная просьба не выбрасывать ненужные вещи из окна. Маленькие дети их находят и надувают. Администрация».

— И кто это тут у нас пришел? — слегка прищурившись сквозь модные очки с прямоугольными линзами спросил здоровенный рыжий детина в ответ на радушное приветствие Павлика, вошедшего в свое новое жилище — комнату №409 университетского общежития. Детина был упитанный, хорошо вкачанный и с виду вполне добродушный. Он был одет в заляпанный известкой комбинезон и сделанную из газеты шапку-треуголку и занимался побелкой. На одной из кроватей, сдвинутых в середину комнаты и тоже застеленных газетами, стояла магнитола, из которой доносилось мяукание Ильи Лагутенко: «Достала морская меня болезнь!»

— Меня Пашка зовут, я твой сосед теперь буду, — представился Павлик. — А тебя?

— Мишка, будем знакомы. Я тут ремонт затеял, и наши с тобой соседи-второкурсники сразу сдристнули, пережидают, пока не закончу, — пояснил здоровяк и добавил: — Ты как, со мной или с ними?

Пашка понял вопрос правильно и сразу пошел к койкам — переодеваться в грязное, чтобы присоединиться к ремонту. Он взял кисточку и банку с белой эмалью и принялся красить оконную раму и подоконник.

Общага №3 ДВГУ на Пограничной улице, 26, представляла собой 6-этажное кирпичное здание с коридором во всю свою длину. Две лестницы — левая и правая, напротив них — бытовки с рядами раковин, где можно мыть посуду или умыться-почистить зубы. Туалеты мужские — на третьем и пятом этажах, женские — на втором и четвертом. Комнаты справа по коридору (нечетные номера) — на четверых жильцов (площадь 18 квадратных метров койки двухъярусные), слева — на троих (12 метров, койки обычные).

Комната №409, куда поселили Пашку, расположена рядом с левой лестницей, так что в туалет идти через весь коридор и либо этажом выше, либо этажом ниже. А помыть посуду — либо на своем этаже напротив женского туалета, либо по своей лестнице вниз на второй этаж, где бытовка расположена слева (правое крыло второго этажа занято единственным на всю общагу душевым комплексом, а левое заселено комендантшей, ее дочкой и несколькими семейными жильцами.

Мишка Халдеев приехал во Владик из Находки и поступил на факультет корееведения и корейского языка. «Сдристнувшие» соседи-второкурсники, которых Павлик представил себе этакими подобиями Гарика и членов его бригады, оказались полнейшими ботаниками: будущий химик и бывший панк Макс Перепелица приехал с Камчатки, а восходящая звезда IT-индустрии, а ныне студент матфака Серега Чесноков — из Дальнереченска. При желании громила-Михаил мог бы отлупить обоих, но какое-то подсознательное уважение к второкурсничьим сединам помешало ему это сделать. И оба «секонда» на время ремонта свалили в комнату к своим приятелям, а два «фёста» две недели белили, клеили обои, потом красили пол.

Все это время они спали на нижних ярусах двух двухъярусных коек. В отличие от верхних, на которых матрасы лежали прямо на стальных сетках, провисавших под весом студенческого тела и противно скрипевших при каждом движении, искушенные в общажном комфорте второкурсники подложили под матрацы двери. Обычные двери на деревянной раме, обшитые фанерой или оргалитом. Спать на таких дверях было жестче, но зато поясница после ночи в таком ложе не болела, и спать можно было не только на спине, но и на боку или животе без последствий для позвоночника. И конечно, не просыпаться от скрипов.

Однако все хорошее кончается, кончился и ремонт — незадолго до 1 сентября. Макс и Серега, сияющие от того, что вместо загаженной комнаты с исписанными похабщиной обоями они теперь будут жить в свежеотремонтированном помещении, заняли временно освобожденные нижние