"Только не залететь бы!" — подумала она, проводя щедро намыленной рукой между ног и имея весьма сомнительное представление о том, о чем думала.

Возможно ли залететь от первого раза? Тина говорила, что нет… И другие девочки тоже так говорили. А вот толстуха Ри, наоборот — запузатилась с первого захода. Хотя главные интернатовские сплетницы утверждали, что звезда толстухи Ри размерами напоминает горный кратер после взрыва и тот самый "первый раз" случился с ней еще тогда, когда…

"Нас с вами, девочки, еще и не было в Артрагоне!"

Или вот выкидыш. Ри напилась каких — то отваров, чтоб выкинуть. А что делать ей, Лайсе, если случится неприятность и окажется, что она беременна? Какие отвары пить?

Он не воспользовался защитой, так что все может быть… Любая неприятность!

Но — думать о том, чего еще нет, всегда казалось девушке глупостью. Да и думать о том, что УЖЕ есть — тоже. Заботиться и размышлять она привыкла лишь о том, КАК в этом жить.

Если уж ты наступила в дерьмо — имей смелость идти дальше. За этой кучей — чистая земля. Ага, или еще одна куча, гы!

Лайса Канц хохотнула и намылила волосы. О, вот волосы были ее гордостью! От природы они имели другой, невыразительный цвет, который жутко раздражал. Но тут повезло — в кошельке, "срезанном" на улице у какой — то зазевавшейся тётки, оказалось достаточно талей. Хватило на салон, в котором пышную шевелюру привели в порядок, придав ей модную форму и окраску "под трафарет". Остальные деньги Лайса, потратив часть на садж и конфеты, отнесла туда, о чем вот сейчас не хотела вспоминать… Это ее личное Дерьмо. Дерьмо, пристывшее к подошве обуви намертво. И не отодрать… Пока ее саму… будут драть так, что мало не покажется.

Только бы привез сумку… Там документы. И пропуск. В то самое Дерьмо. Маленькая пластиковая карта — пропуск с номером, надежно спрятанная за подкладку. И без нее… никак нельзя. Пока нельзя. Только не заметь, сэттар. Не найди. Не надо совать свой нос, куда не просят.

Когда Лайса вышла из ванной, жар дня заливал комнату. Тот самый зал, где ей предлагалось жить, наверное… Девушка прошла босыми ногами по полу, застеленному серой синтетической "травкой". Заглянула в другую комнату, осторожно приоткрыв дверь. Это оказалась спальня. Одноместный топчан, аккуратно застеленный, еще один шкаф. Еще одно окно, затянутое пластиком. Здесь было прохладнее и, как не странно, уютнее.

Лайса подошла к топчану и села на серое покрывало. Потом прилегла. И, несмотря на жуткий голод и урчание в животе, внезапно и быстро уснула.

…Она спала очень крепко, неожиданно крепко для себя. И поэтому не слышала повернувшегося в замке ключа. И шагов через коридор и зал, прямо к ее постели. Не чувствовала рук, которые, осторожно открыв дверцу шкафа, достали оттуда тонкий красный плед, чтобы прикрыть ее. Ничего она не слышала.

…Сэттар Дэннис наклонился над девушкой, уперев ладони в плед. Лайса спала, свернувшись клубком и подложив под щеку сжатый кулак. Половину лица прикрывали рассыпавшиеся волосы, уже высохшие черно — белые пряди свивались колечками, растеряв после мытья парикмахерский воск, выпрямляющий их. Теперь они приходили в первозданный, первоначальный, природный вид. И пахли совершенно по — другому: нежностью и чистотой. И сама Лайса пахла нежностью и чистотой. Рубашка чуть сьехала с плеча, обнажив острую ключицу, стремящуюся прорвать розовую кожу. Тирон скользнул взглядом ниже, по маленькой груди, и еще ниже — к соску, розовому и плотному, словно недозрелая ягода. Сглотнул слюну, как голодный зверь, представив тепло и вкус сборчатой плоти у себя во рту. Тааак хотелось вобрать губами и покатать на зубах тугой жемчуг! Тааак хотелось… Интересно, нравится ей, когда сосут грудь? Или целуют между ног? Полный вздор, нихрена ей не нравится, она еще и сама не знает, что хочет, бестолочь.

Зато он знает, что хочет. Ее. А значит, и получит. Хотя бы на время, пока девчонка не надоест ему.

Только б не влипнуть в нее, только бы не срастись… Не хватает еще развесить нюни и начать бояться, что станет шлюшка смотреть на сторону. А ведь станет! Все они одинаковы, абсолютно все.

Тирон подавил желание коснуться пальцами сонной щеки и, резко оттолкнувшись от пледа, выпрямился.

Надо бы сменить маску… Нейрокожа уже дала трещины и, если оползет в самый неподходящий момент, дурочка Лайса поднимет крик при виде сгоревших мышц и сухожилий. И рубцов, стянувших половину губ. И тяжа, пересекающего половину широкой, мускулистой груди — мерзкого, безволосого тяжа. Так что прижать ее к своему телу, беззащитную и голенькую, не выйдет. То есть, прижать — то выйдет, но не к телу. К постели или к столу животом. И лицом вниз, чтоб поменьше видела.

Он будет целовать тугие, шелковые груди и кусать соски, а трахать будет так, что тело ее выгнется дугой, а рот искривится в безумном крике. Лайса сойдет с ума от оргазма тысячи раз, но никогда не узнает вкуса поцелуя сэттара.

Не надо этого ей. Да… и ему тоже.

Несколько дней он не прикасался к ней. Старался лишний раз не смотреть, не заговаривать без причины. Даже за руку не брал, когда как — то раз поехали в Центр поесть мороженного и фруктов. Положа руку на плечо, сдавил пальцы, когда Лайса садилась в его фургон, обычным, отточенным движением — так делают все служители Охраны Порядка. Задержав очередного неудачника и сковав ему руки за спиной, кладут ладонь на плечо. Или на голову. Чтоб в случае чего нажать болевые точки или свернуть шею…

Сэттар Дэннис — мужчина огромного роста и силы, да и на добряка не похож. Так что он вполне способен свернуть шею хоть кому своими красивыми руками. Хоть кому, да. И ей, Лайсе, тоже. Даже, может быть, в первую очередь — ей.

А вот руки у него и впрямь красивые! Сильные, крепкие, с длинными пальцами. Под бесформенным кителем или глухими свитерами угадываются стать и рельеф, чугунные плечи, поджарый живот. Странная выправка военного. Обычные охранники не такие. Они — обыкновенные, иногда слишком худые, иногда даже с брюхом, как беременные бабы. Этот нет… Интересно, почему он не носит открытой одежды? Сейчас кругом жара, а Лайса ни разу не видела своего любовника в майке или открытой рубахе. Даже дома — черные штаны мешком и черная водолазка. И именно черная. В цвет глаз и волос, что ли? И эта маска — зачем она? Если повреждено лицо, то чего Тирону стесняться? Он же не девочка, в конце концов. Да и она не из пугливых, никогда не боялась ни крови, ни шрамов.

Приодеть бы его! И подстричь по — другому. Не так коротко. Лайса думала, что сэттару пошло бы даже что — то молодежное: ну, например, тот же "трафарет" или "лесенка". Всяко лучше подобия унитаза, на который похожа сейчас его голова.

— Вам не холодно, сэттар Дэннис? — спросила как — то Лайса, не удержавшись от ехидства — Может, вы на свитер еще камуфляжку напялите?

Они сидели на кухне, за маленьким столиком. Вечер выдался спокойным и уютным. За окнами находящая ночь рассечена была струями дождя и полосами света прожекторов. Снаружи холодно и противно, зато здесь тепло, пахнет свежим печеньем и чаем от чашек, греющихся на столе в круге света от небольшой потолочной лампы.