Она прошла через ад, работая над очень сложными и опасными делами - Эллингтон всегда был рядом. Так что они, конечно же, смогут вместе пережить все неурядицы, связанные с бракосочетанием, справиться с темпераментной роднёй и так далее.

«Я должна кое-что у тебя спросить, - сказала Маккензи, когда они сели в машину. - Теперь, когда развод завершён, тебе стало легче? Ты чувствуешь облегчение, после того как эта ноша упала с твоих плеч?»

«Мне в самом деле стало легче, - сказал он. - Это была довольно тяжёлая ноша».

«А, может, мы должны были пригласить на свадьбу твою бывшую? Думаю, твоя мама была бы рада».

«Когда-нибудь я смогу посмеяться над твоими шуточками. Обещаю».

«Надеюсь, - ответила Маккензи. - Мы проживем долгую и счастливую совместную жизнь, если ты сможешь привыкнуть к моему чувству юмора».

Он взял её за руку и улыбнулся так, словно только что влюбился. Он повёз их туда, где, как она была уверена, они собирались пожениться. Они оба были очень счастливы, чувствуя приближение своего яркого и светлого будущего.

У Куинна Така была одна простая мечта: продать содержимое некоторых заброшенных хранилищ какому-нибудь придурку вроде тех, что он видел в шоу «Storage Wars». Он зарабатывал приличные деньги на хранилищах - каждый месяц он приносил домой почти шесть тысяч. А после того, как в прошлом году он выплатил ипотеку за дом, ему удалось скопить достаточно денег, чтобы отвезти жену в Париж, о чем она не умолкая просила с тех пор, как они начали встречаться двадцать пять лет назад.

На самом деле, он бы с удовольствием продал свой дом и просто переехал куда-нибудь. Может быть, куда-нибудь в Вайоминг, место, которое мало кого интересует, но которое является довольно живописным и недорогим. Но его жена никогда бы на это не пошла, хотя, вероятно, была счастлива, если бы он бросил свой бизнес.

Во-первых, большинство его клиентов были претенциозными придурками. В конце концов, они принадлежали к тому типу людей, у которых так много вещей, что им приходится арендовать дополнительное пространство для их хранения. А во-вторых, она вряд ли будет скучать по периодическим звонкам, раздающимся в субботу от привередливых арендаторов блоков, жалующихся по всяким пустякам. Сегодня утром звонила пожилая женщина, которая арендовала два блока. Она выносила вещи из своего блока ей показалось, что из того, что расположен по соседству с её, исходит ужасный запах.

Обычно Куинн в таких случаях отвечал, что проверит, но ничего не делал. Однако это была не совсем стандартная ситуация. Два года назад он получил аналогичную жалобу. Он прождал три дня прежде, чем, наконец, провести проверку блока и обнаружил, что туда каким-то образом проник енот, и больше не вылез. Когда Куинн нашёл его, тушка уже успела распухнуть, так как бедное животное умерло, по крайней мере, за неделю до обнаружения.

Вот почему в субботу утром он загнал свой грузовик на основную стоянку хранилища вместо того, чтобы поспать подольше и попытаться уговорить жену заняться с ним сексом, обещая поездку в Париж. Этот складской комплекс был у него самым маленьким. Это был открытый комплекс с пятьюдесятью четырьмя блоками. Арендная плата за них была невысокой, и все, кроме девяти, были сданы в аренду.

Куинн вылез из грузовика и пошёл вдоль блоков. Каждый квадрат блоков состоял из шести складских помещений одинакового размера. Он подошёл к третьему квадрату и понял, что женщина, которая звонила сегодня утром, не слишком драматизировала ситуацию. Он и сам почувствовал какой-то отвратительный запах, хотя до хранилища, о котором шла речь, оставалось ещё целых два блока. Он достал связку ключей и начал перебирать их, пока не добрался до номера 35.

К тому времени, когда он дошёл до двери блока, ему уже было страшно её открывать. Оттуда исходил жуткий смрад. Он начал думать, что кто-то случайно запер внутри собаку. И почему-то никто не слышал, как пёс лаял и скулил, пытаясь выбраться. Эта картина стёрла все мысли Куинна о том, как он мог бы дурачиться с женой субботним утром.

Поморщившись от запаха, Куинн вставил ключ в замок тридцать пятого номера. Когда замок открылся, Куинн снял его с засова и поднял дверь-гармошку.

Запах ударил ему в нос так сильно, что он сделал два больших шага назад, опасаясь, что его вырвет. Он поднёс руку ко рту и носу и сделал несмелый шаг вперёд.

Это был единственный шаг, который он успел сделать. Он понял, откуда исходит запах, даже стоя снаружи.

На полу лежало тело. Оно находилось ближе к передней части, в нескольких футах от сложенных вещей в задней части: маленьких шкафчиков, картонных коробок и ящиков из-под молока, заполненных всяким хламом.

Это было тело женщины, которой, похоже, не было и тридцати лет. Куинн не видел на ней явных ран, но вокруг было много крови. Она уже не была влажной или липкой, так как успела засохнуть на бетонном полу.

Женщина была бледна как лист бумаги, глаза широко раскрыты, взгляд потухший и безжизненный. На мгновение Куинну показалось, что она смотрит прямо на него.

Он почувствовал, как в его горле рождается крик. Отойдя от своей страшной находки, так и не издав ни звука, Куинн достал из кармана телефон и набрал 911. Он не был уверен в том, что он звонит туда, куда положено звонить в таких случаях, но ничего другого ему в голову не приходило.

Когда прозвучал сигнал вызова и ему ответил диспетчер, Куинн попытался отойти, но обнаружил, что не в силах оторвать глаз от жуткого зрелища, его взгляд был прикован к мёртвой женщине на полу блока.

Ни Маккензи, ни Эллингтон не хотели пышной свадьбы. Эллингтон утверждал, что успел пресытиться всей этой свадебной чехардой с первым браком, но тем не менее хотел, чтобы Маккензи получила от свадьбы всё, о чём мечтала. Её же вкусы были весьма просты. Она была бы совершенно счастлива провести церемонию в обычной церкви. Ни колокольчиков, ни свиста гостей, ни притянутой за уши парадности.

Но вскоре после помолвки им позвонил отец Эллингтона. Отец, который никогда не принимал участия в жизни Эллингтона, поздравил его, а также сообщил, что он не сможет присутствовать на свадьбе, так как там будет мать Эллингтона. Однако он компенсировал своё отсутствие, связавшись с очень богатым другом в Вашингтоне и арендовав для них «Меридиан-Хаус». Это был почти непристойно дорогой подарок, однако, именно благодаря ему был закрыт вопрос с непосредственной датой свадьбы. Как оказалось, отец Эллингтона сам назначил конкретную дату: 5 сентября, через четыре месяца после помолвки.

И хотя до этого дня оставалось ещё два с половиной месяца, свадьба казалась гораздо ближе, чем, когда Маккензи стояла в саду рядом с «Меридиан-Хаус». День был прекрасным, и всё в этом месте, казалось, было только недавно украшено и благоустроено.

Я бы вышла за него замуж прямо здесь уже завтра, если бы могла, подумала она. Как правило, Маккензи не поддавалась девчачьим порывам, но что-то в идее жениться здесь заставляло её чувствовать себя как-то по-особенному - это чувство было странной смесью романтичности и восторженности. Ей нравилась атмосфера старины в этом месте: его простое тёплое очарование и, конечно, сады.