Возможно, для современных людей это прозвучит дико, но в те времена лошадей в колхозе держали только до десяти лет, а потом отвозили на местный мясокомбинат. Так постановило высокое районное начальство. Михась каждый год писал ходатайство этому самому начальству и визировал его у бригадира, чтобы Бизона оставили еще на год. Видя, с какой любовью старик относится к лошади, чиновники снисходительно продлевали ей жизнь… еще на год.

Так прошло четыре года. Михась хорошо кормил Бизона, и он выглядел всегда ухоженным и крепким.

Как-то в выходной день Михась ушел в лес за грибами. Поскольку день был не рабочий, Бизон мирно щипал травку на лугу в полутора километрах от леса. Дело шло к вечеру, корзина наполнилась, и Михась решил возвращаться. В сумерках, перешагивая через кочку, он неожиданно подвернул ногу. Адская боль пронзила все тело: ни вперед, ни назад. А помощи ждать неоткуда. Старик попытался ползти, но даже это получалось с огромным трудом, боль не давала двигаться. Присев на кочку и вытянув покалеченную ногу, Михась задумался: до деревни – два километра, уже ночь и надо как-то выбираться.

«Эх, если бы здесь был мой Бизон!» – подумал он и, не надеясь ни на что, позвал:

– Бизон, выручай, дорогой!

Прислушался. Да разве кто услышит на таком расстоянии? Позвал еще громче:

– Бизон! Ты мне нужен. Выручай!

Каково же было удивление старика, когда через какое-то время вдалеке послышался топот копыт, а через пять минут к нему подошел родной Бизон. Встав на колени, он нежно ткнулся теплыми губами в лицо хозяина. Едва превозмогая боль, Михась взгромоздился на лошадь, и та аккуратно поднялась с колен.

– Как ты меня услышал? Ведь до деревни почти два километра! – ласково спросил Михась.

– Да не слышал я, а почувствовал, что ты в беде, – фыркнул в ответ Бизон, покачивая головой…

Михась и Бизон старели, но не расставались. Когда четвероногому другу исполнился двадцать один год, а старику – семьдесят семь, он собрал все свои накопления за десять лет и написал бумагу с просьбой продать лошадь.

Но не тут-то было! В советское время частным лицам категорически запрещалось иметь орудия производства. А лошади числились на балансе колхоза именно в таком качестве. Получив отказ из района, Михась поехал к областному начальству. К сожалению, там ему тоже отказали. Тогда, по совету соседа, старик написал письмо Хрущеву и стал ждать ответа. Время шло, а ответа не было. Над другом нависла смертельная опасность: разозленное упорством Михася высокое начальство объявило строгий выговор бригадиру колхоза за «безобразие» – многолетнее уклонение от отправки лошади на мясокомбинат.

– Я тебя понимаю, Михась, – извинялся бригадир. – Но приказ есть приказ!

Надо было что-то делать, и Михась решил спрятать лошадь у дальних родственников. А это уже настоящее воровство, подсудное дело. И вот следствие, допросы и через месяц выездной показательный суд. Строгий судья и заседатели. Факт хищения государственной собственности, и прокурор требует дать гражданину Панкратову Михаилу два года тюрьмы. Однако, учитывая преклонный возраст старика и его заслуги перед государством, судья и заседатели, посовещавшись, выносят приговор: год условно и предписание «выплатить стоимость похищенного орудия производства по остаточной стоимости». А поскольку орудие производства – лошадь по кличке Бизон – эксплуатировалось более двадцати лет, остаточная стоимость была не очень велика (естественный износ, как-никак) и составила сто восемьдесят рублей. Почти все сбережения Михася за последние десять лет. Заплатив указанную сумму и выждав год условного срока за воровство, в течение которого приходилось разрываться между домом и родственниками, у которых жил Бизон, Михась, наконец, привел лошадь домой. К этому времени Бизона сняли с колхозного баланса.

Районное начальство было в замешательстве. Вроде, все ясно: человек наказан, стоимость похищенного выплачена, на балансе в колхозе лошади нет, но при этом у частного лица есть орудие производства в виде хоть и старой, но живой лошади. Что делать?

– А, бог с ними! Пусть живут! – в конце концов махнули рукой новые, более молодые чиновники.

И зажили Михась с Бизоном свободной жизнью. Правда, таскать телегу Бизон уже не мог, но Михась от него этого и не требовал. Старик и лошадь мирно прогуливались по деревне, без всяких уздечек и поводков. Два приятеля, не раз спасавшие друг другу жизнь. Два верных друга.

– Ты ведь у меня пенсионер, – шутил Михась, ласково теребя холку Бизона.

– Да, мы оба пенсионеры, – мотая головой и тыкаясь теплыми губами в руки Михася, соглашался Бизон.

Им было хорошо вместе!

Слепой старик

– Эх, скорее бы на пенсию, – вздыхал Андрей Алексеевич, обедая в городской столовой.

– Ну уж нет, Алексеич! – возразил мужчина средних лет, плотник. – Даже не думай об этом! Мы никуда тебя не отпустим. Кто вместо тебя бригадирить-то будет?

– А вот тебя и выберем: возраст самый что ни на есть подходящий, опыта достаточно. Ты и побригадиришь, – по-отечески ласково передразнил младшего товарища Алексеич.

Так балагурили строители из комплексной бригады в обеденный перерыв. Бригаду возглавлял опытный строитель с более чем тридцатилетним стажем Андрей Алексеевич Зорин. До пенсии оставалось чуть меньше года, и он мечтал о долгожданном и заслуженном отдыхе.

«Доработаю до шестидесяти – и все! Подустал я за тридцать лет на стройке, пора отдохнуть. Займусь хозяйством: дом приведу в порядок, огород – почти полгектара, скотина. Без дела сидеть не буду, и самое главное (тут Алексеич загадочно улыбнулся) – осуществлю свою заветную мечту: смастерю настоящую русскую карету с коваными накладками на колесах, резными перекладинами и узорчатой дугой с колокольчиком», – так рассуждал Андрей Алексеевич, возвращаясь домой на электричке.

Жил он в восемнадцати километрах от города и тратил на дорогу в один конец более часа. Летом – на велосипеде, зимой – на пригородном поезде и пять километров пешком. Дома его ждала жена, с которой прожили вместе почти сорок лет. Вырастили пятерых детей, пережили коллективизацию, войну, хрущевские времена и многое другое. Всякое бывало, но на жизнь не жаловались и считали, что живут в достатке, не хуже других. Одно печалило: взрослые дети разъехались по разным городам, некоторые уже имели собственные семьи и родителей навещали нечасто. Но когда приезжали, был настоящий праздник.

Год пролетел незаметно, и состоялись торжественные проводы на пенсию. Начальник стройуправления объявил Андрею Алексеевичу благодарность, вручил почетную грамоту, новенький телевизор «Неман» и двухнедельную путевку в санаторий «Лучезарный» недалеко от Таллина.

Через две недели приятного отдыха новоиспеченный пенсионер, уже соскучившийся по работе,