связанный. Во избежание неожиданных поступков со стороны самого Андре. Весь день мы посвятили переписыванию ценностей и товаров. К сожалению, агента нам завести не удалось, в момент, когда мы стали поднимать учтенные ценности из подвала у Анлре случился приступ жадности и он решил уменьшить число участников нашей сделки и нанес удар топором по голове Пьера. Глупый по своей сути поступок так как Андре не учитывал меня и наличие у меня пистолета хоть и небольшого по размерам, но достаточно мощного и поэтому выстрел из этого пистолета прервал жизненный путь этого жадного и недалекого человека. Пьер очень сердился на вероломного портного, но два раза убить виновного невозможно. Затем мы долго перегружали товары и ценности и вывозили в арендованный дом. На все эти манипуляции ушло два дня. Всё это время в штабе гуляли и отмечали освобождение знатной пленницы. Ещё больший размах этот банкет получил с приездом жениха племянницы главы и за счет жениха гулянка продолжилась ещё на один день. Таким образом трое суток весь наличный офицерский корпус отмечал успех в этой операции по освобождению пленников из подземной тюрьмы. За эти трое суток мы не только перевезли все ценности из лавки портного, но и нашли куда пристроить свои доли. Золото и изделия из драгметаллов мы не стали распределять без своего командира. Но свою долю в товарах мы передали на реализацию тем самым трем купцам из спасенных нами. Они несмотря на наше мнение о торговцах принесли благодарность за свое освобождение, и эта благодарность была весьма значительной. По сотне золотых монет на лицо это сейчас в Алжире солидные деньги. Мы же пошли им навстречу и сдали им товары на реализацию. Трофеи честно поделили на три части и две из них мы отправили сразу в торговлю. И затем вырученные деньги мы могли либо забрать, либо эти деньги становились нашим паем в этой торговле. Это было выходом из положения — долго смеялся, когда представил, как я складываю свои трофеи в ранец, чтобы унести на себе. Ранец выходил размерами с небольшой сарай. Реально реализуемый товар должен был принести нам не менее сорока тысяч франков каждому. Для нынешних времен совсем неплохо. Вернувшийся через трое суток Николя одобрил наши действия, и мы отдали и оставшейся товар на реализацию тем же купцам. Золото и изделия из драгметаллов реализовывал сам Николя и, к моему великому удивлению, он честно выдал нам наши доли. И эти деньги по пятьдесят тысяч франков мы вложили в торговлю тех же купцов. Теперь у нас были деньги, и мы были, некоторым образом, рантье, но при этом у каждого из нас висел десятилетний контракт с Легионом. Но мы были молоды и смотрели вперед с надеждой и верой в будущее.

Теперь пришло время получать и нам свои награды. Крест Почетного Легиона достался Николя и это было справедливо. Нам с Пьером досталось повышение в звании и это повышение было без приставки временно. И кроме о нашем поощрении была строчка в приказе по Легиону.

Во французской армии и естественно и во Французском Иностранном Легионе кроме орденов и медалей существовали и поощрения в приказах. И хотя в этом случае не полагались никакие специальные знаки, солдаты всегда находили способы визуализировать награду. В различных полках были свои особенности, но подвешивание к аксельбантам наградных знаков-«олив», принятая в современной французской армии, идет еще от традиций наполеоновских времен. Материал «оливы» (а также «звездочек» на медалях) зависел от приказа, в котором был отмечен военнослужащий. Медная олива — полковой, серебряная — дивизионный, позолоченная — приказ по корпусу. Лавр на медали означал, что военнослужащий был отмечен приказом по армии.

У нас о поощрении было объявлено в приказе по Легиону и потому мы получили «оливу» позолоченную. Теперь на мундире у меня на аксельбанте висела позолоченная «олива» и любой понимающий человек понимал, этот сержант Легиона не просто так грыз хлеб в этой экспедиции в Северную Африку. Пьер от командования поимел нашивки капрала и такую же «оливу», как и у меня. Были эти награды соразмерны нашим подвигам — вполне достойная награда, могли вообще устно сказать спасибо и на этом всё. И мало того нас с Пьером внесли списки кандидатов в офицерскую школу. Это резко меняло отношение к нам со стороны офицеров и рядовых легионеров. Французская армия не очень поменялась со времен Бонапарта — социальный лифт ещё существует, и любой легионер может носить в своем ранце маршальский жезл. Службу нам оставили прежнюю в группе при Николя или при штабном офицере, отвечающем за разведку и контрразведку при штабе экспедиционного корпуса в Северной Африке. Форму мы надели один раз при награждении в штабе экспедиционного корпуса и затем сняли и переоделись в простых штатских по своему внешнему виду то ли мелких торговцев то ли местных мелких бандитов.

Мы нашли подземную тюрьму, но там не оказалось — ни горничной, ни повара Николя, которых похитили для продажи в гарем местного пиратского деятеля. Но пиратский деятель не пережил морскую прогулку за приключениями и товарами, перевозимыми судном, на котором мы оказались пассажирами.

По информации полученной от Андре как вы надеюсь помните это очень криминальный и очень жадный и кровожадный портной которого пришлось отправит в край вечной охоты за вероломство, так вот этот Андре пояснил — невостребованный товар затем вывозят на аукцион в местность неподалёку от Алжира и там на границе пустыни и горного массива продают прибывшим на аукцион бедуинам или иным заинтересованным лицам. И такой аукцион состоится через пять дней. Прошло четыре дня и на следующий полдень этот аукцион и состоится. Туда и лежала наша дорога. Пьер радовался как дитя — его женщина не убежала, не обманывала его — её прекрасную даму сердца похитили злобные бедуины и вот наконец он рыцарь в сияющих доспехах освободит свою прекрасную даму из лап этих негодяев. Мне не хотелось обламывать его розовые мечтания и сообщать, что скорее всего его прекрасная дама это обычная «медовая ловушка» из арсенала Николя и скорее всего она скоро убудет для выполнения очередного задания по охмурению очередного разрабатываемого фигуранта. Потому ничего я говорить не стал. К чему заранее обламывать хорошего человека, хочется ему помечтать пусть мечтает, жизнь всё расставит по своим местам. Утром пятого дня мы уже в одеждах бедуинов выдвинулись в район проведения аукциона по продаже «живого товара». Экипировка была простой — мушкет и пара пистолетов у седла плюсом я, как всегда, захватил свою пару пистолетов последнего шанса. Знала ли администрация колонии Алжир, что здесь есть такой рынок рабов, естественно знала и даже иногда приобретала красивых невольниц, но и при этом в самом Алжире торговать людьми было нельзя. Вот такой парадокс.

На лошади верхом и в традиционном одеянии бедуинов путешествовать более приятно, чем одетым в полную форму французской линейной пехоты. Вот такие мысли приходят в голову пока вокруг гор и узкая дорога через ущелье.

Атака оборванцев с горного склона, не принесла оборванцам ничего кроме смерти. Спешившись Николя пошел смотреть кто так самоубийственно решил атаковать нас и вернувшись сказал — моно не искать тех пятерых дезертиров которые сбежали два месяца назад. мы их положили и освободили от работы расстрельную команду. Да, в боевых условиях за дезертирство расстреливают. И считаю это правильно — больше всех хочешь жить не записывайся на войну. Жить все хотят и, если уже стал легионером — живи и воюй с честью, или пусть тебя расстреляют твои товарищи. Как-то так.

Больше никто не решился напасть на нас, чтобы повысить свое материальное благополучие и мы благополучно прибыли на этот восточный аукцион по продаже рабов. Паролей не было и какой-либо охраны тоже не было. Все караваны с пленниками пришли со своей охраной. И потенциальные покупатели самостоятельно искали свой товар. И мы что бы не отличаться от остальных покупателей отправились по рядам и очень быстро нашли своих женщин. Выглядели они неплохо, слегка похудевшие, но это их не портило, наоборот, ещё более милыми казались.

Вот с покупкой у нас не заладилось. Продавец отказался продавать. Женщин уже купили и потому всё идите ищите себе женщин дальше по базару. М отошли, но не далеко и устроили пункт наблюдения за углом повозки на которой продавали других пленников. Вскоре прибыл покупатель наших женщин. Мы с Пьером этого мужчину не знали. Обычный мужчина лет тридцати в костюме европейского покроя с двумя охранниками в мундирах спаги. Зато Николя оказывается его узнал, это был жених племянницы главы колониальной администрации.