О педантичности Мао в центре подготовки ходили легенды. Одна из любимых его фраз: «Инструкции вам сохранят жизнь», исполнялась им неукоснительно даже в семье. Если жена покупала какой-либо бытовой прибор или кухонную утварь, то благоверный допускал ее к эксплуатации кастрюли только после того, как сам, внимательнейшим образом изучив инструкцию по работе с агрегатом, включая рецепты приготовления голубцов и борщей, рассказывал, заставляя подробно повторять за собой, правила пользования оной принадлежностью. И только после этого вышеперечисленные борщи и голубцы имели право вариться в данной кастрюле.

Но, к чести его жены Марины, на качество приготовления пищи и нежность к своему педантичному мужу инструктажи влияния не оказывали. Более счастливой семьи Вадим не встречал и таких вкусных украинских борщей не пробовал никогда в жизни.

Марина, всегда хлебосольно встречавшая друзей мужа, особенно ласково относилась к холостому Вадиму. После похвал в адрес свой, пищи на столе и утоления мужчинами первого голода она приступала к животрепещущему вопросу немедленного поиска невесты для своего гостя. Гость только отшучивался тем, что он обретет ее тогда, когда его накормят таким же вкусным борщом. Марина, рассердившись, предлагала в спутницы жизни свою бабушку, у которой научилась готовить.

А о секрете борща Марина говорила, что все очень просто – самое главное, чтобы количество компонентов в нем было не менее девяти исключая воду, соль и перец. Вадим пытался представить, что же можно натолкать в кастрюлю, но его фантазии не могли перешагнуть число шесть, и он признавался, что женщины всегда более изобретательны по сравнению с мужчинами в кулинарии, в хозяйстве и вообще – более умны.

После такого признания беседа окончательно приходила к выводу о необходимости немедленного соединения неухоженного и бестолкового индивидуума мужеского пола в лице присутствующего гостя с умным и заботливым лицом прекрасной и, как точно заметил Вадим, умной половины человечества. Причем лишь с одной благородной целью: спасением от нравственного и физического прозябания, увядания и вообще никчемного существования на нашей суровой и грешной земле.

Вадим смеялся, а Сергей Мао молчал и довольно ухмылялся, вставляя изредка для подогрева реплики о вреде и пользе семейной жизни.

Но Сергей мог быть и другим – жестоким, распаленным, плюющим на все инструкции и запреты. Однажды вдвоем они вышли на лагерь наших специалистов в Кулунде и увидели растерзанные тела женщин и распятых на деревьях детей. Вопреки всем инструкциям и планам трое суток длилась погоня, и только трупы огрызавшихся как шакалы «повстанцев» вехами оставались гнить в саванне. Не было произнесено ни единого слова. Они превратились в автоматы для убийств. Только жесты и взгляды. Тогда Вадим испытал потрясение, впервые приняв участие в казни женщины, если можно ее так назвать, которая являлась руководителем банды.

На третьи сутки, на рассвете, Мао и Вадим блокировали остатки группы в хижине, спрятанной в небольшой рощице. Редкие акации окружали приют измотанных погоней бандитов. Невысокая трава не давала достаточного укрытия и маскировки, но предрассветные сумерки позволили подобраться близко к объекту. Охрана хижины была организована на удивление грамотно. Часовые располагались по системе W: четверо по периметру, один в середине, контролируя в движении остальных. По расчетам преследователей, в хижине находилось еще трое бандитов.

Времени на раздумья не было – скоро станет светло и трава уже не спасет и не спрячет. Мао протянул руку и, мягко вдавливая пальцы в предплечье Вадима, показал порядок их дальнейших действий. Диспозиция была вполне понятна. Начало – тихая «карусель» по часовой стрелке, затем «радуга» и штурм. Две тени бесшумно скользнули по траве и скрылись в противоположных направлениях.

Вадим занял позицию и ждал сигнала. Темная фигура охранника четко просматривалась метрах в тридцати от него на фоне начинающего сереть неба. Просыпающиеся птицы пробовали голоса. В этот негромкий пересвист влилась еще одна не нарушающая утреннюю гармонию мелодичная трель. Вадим лежа резким движением метнул звездочку-сюрикен и сразу начал перемещение к другому объекту. Он не видел результата своего броска, но шум падающего тела и стук автомата о землю подтвердили, что он достиг цели.

С крыльца хижины раздался громкий окрик. Второй часовой повернулся на раздавшиеся звуки, удобно подставив себя под метательный нож. Его тело начало медленно оседать, и в это время рядом с домом расцвел букет всех цветов радуги. Вадим среагировал, крепко зажмурив глаза, но и через закрытые веки ощутил последовавшую за разноцветными переливами ослепительную вспышку светошумовой гранаты.

Он вскочил на ноги и зигзагами кинулся к хижине, ориентируясь пока только по памяти, так как зрение еще не полностью адаптировалось после яркой вспышки. Но уже через пару секунд он четко различил на крыльце скорчившуюся фигуру пятого охранника и с ходу всадил в него очередь из автомата.

Одновременно с этим Вадим услышал звук разбившегося стекла с противоположной стороны хижины и резко упал на землю. В падении он заметил краем глаза фигуру, выскочившую из двери и нырнувшую за стоящий пикап. Броском переместившись к машине, Вадим инстинктивно сделал пируэт, спасший его от выпада тонкого лезвия ножа. На полуобороте он ногой пригвоздил руку нападавшего к машине и прикладом нанес молниеносный удар в поясницу. Тело обмякло и, сложившись пополам, упало на землю. Услышав тихий свист, Вадим оглянулся и увидел фигуру Сергея на фоне загоревшейся хижины. Мао подошел, сел на сухую траву и произнес первые за трое суток слова:

– Вот и все… Закончили.

Рядом с ними зашевелилось тело лежавшего, а вернее, как только сейчас стало видно, лежащей – молодой полуобнаженной женщины. Ее лицо скривилось от боли, и глаза открылись. Она сначала с удивлением, а потом с ненавистью посмотрела на сидящих рядом с ней мужчин. Маска неприкрытой злости портила на удивление привлекательную физиономию негритянки. Она что-то резко выкрикнула на местном наречии и попыталась подняться. Мао поднял дуло автомата, и Вадим увидел, как в глазах женщины плеснулся страх.

Она поняла, что никто не собирается ее слушать, говорить с ней, проявлять какие-либо эмоции. Ее будут просто убивать. Губы женщины приоткрылись, но вместо слов из гортани вырвался полупридушенный хрип, прерванный одиночным выстрелом.

Они вызвали эвакуатор. Прилетел Самсон – личность психически уравновешенная сверх нормы и менее всего подверженная любым проявлениям чувств. Он недоуменно переводил взгляд с одного окровавленного и отрешенного лица на другое и лишь периодически повторял:

– Ну, блин, ребята, вы и даете!

А потом были объяснительные записки, разбирательства и беседы на всех уровнях. Их эмоциональный всплеск пришелся некстати для внутренней политики очередного правительства Кулунды, так как в это время шло заигрывание с партизанами. Вадиму, в то время еще молодому – это была фактически его вторая боевая операция, – досталось меньше. Зато Мао получил по полной программе и от своих, конторских, так как задача их двойки была несколько иная, и от чужих – посольских и москвичей.