ободрения. В каждом городище, сельце или слободе молились о спасении от кровожадных «бессерменов», испрашивая у Господа укрепления для защиты от супостата.

Всколыхнулась Русь от края до края, словно испуганная дрожь прошла по ее телу.

— С нами Бог, разумейте, языци, и покоряйтеся, яко с нами Бог! — владыко Геронтий, отслужив литургию, вышел на соборную площадь Владимира, осеняя толпу крестом, который держал высоко над головой обеими руками.

Здесь же, напротив Успенского собора, стояла вооруженная дружина владимирского князя, поблескивая зерцалами и шлемами. Она торопилась в Москву, чтобы соединиться с полками великого князя и вместе сражаться против кочевников.

Едва пастырь повернулся к ратникам, как воины, словно по команде, сняли шлемы и кольчужные бармицы, обнажая головы, и опустились на колена.

— Благословение Господне буде на всех вас, — обратился Геронтий к дружинникам, — вы же мужайтеся, и да крепится сердце ваше, — владыко молился громко, во весь голос, чтобы его слышал собравшийся на площади простой люд. Геронтий окидывал взглядом лица воинов, ища на них страх или растерянность. Но дружинники были суровы и молчаливы.

Они глядели на пастыря отрешенно и задумчиво, словно их души устремились куда-то далеко от родного города, от собора, от стоявшего перед ними высшего церковного иерарха земли русской — московского митрополита Геронтия.

Вслед за суровыми мыслями воинов о возможной скорой смерти, их души летели на небо, ища Создателя, чтобы молить Его принять их по смерти и простить.

Архипастырь начал кропить святою водой обнаженные головы воинов, их оружие и хоругви. Он погружал кропило в серебряную чашу и взмахивал им,

а соборный клир громогласно возглашал: «Пособивый Господи кроткому Давиду, победити иноплеменника, верным людием твоим способствуй, и оружием креста низложи враги наша: покажи благоутробие на

— 7-

нас древнея Мати Твоея, и да разумеют воистину, яко ты еси Бог, и на тя

надеющеся побеждаем, молящейся обычно Пречистой Твоей Матери, даровати нам велию милость».

Геронтий заканчивал чин благословения «воем, идущим на брань» и видел как суровые лица светлеют. Благодать Святаго Духа нисходила на православных ратников.

Митрополит московский прибыл во Владимир два дня тому с особой миссией. Великий князь собирал войска под Коломной со всей Руси, понимая, что битвы с Ахматом не избежать. Русские долго испытывали терпение золотордынцев, не посылая в орду «выхода». А минувшим летом казнили ханское посольство, прибывшее «миром» решить вопрос о долгах и новых налогах. Ганбатыр-мурза, войдя в кремль во главе небольшого отряда биев, вручил князю ханскую басму — восковой оттиск пятки Ахмата, который все вассалы, принимавшие милость правителя вселенной обязаны были принародно целовать, прежде чем приступать к переговорам с ордынским послом.

Кровь вскипела в жилах великого князя московского, глядя на ухмылку Ганбатыра. Иван выхватил из его рук басму, бросил ее под ноги и стал топтать. А стража тут же изрубила ненавистных послов. Чудом уберегся от расправы только один. Ему великий князь повелел: «Ступай, объяви хану; что случилось с его басмою и послами, то будет с ним, если он не оставит Русь в покое». Посла выдворили из кремля и отпустили восвояси.

Такую неслыханную дерзость хан Великой Орды не мог снести и оставить безнаказанной. Началась тщательная подготовка к карательному набегу, для которого созывали всех ордынских воинов междуречья от Волги до Дона.

Узнав о нашествии, Русь пришла в движение. Были посланы гонцы к удельным князьям и боярам, собиралось народное ополчение, укреплялись городища и крепостные стены. Москва готовилась встретить врага. И церковь не стояла в стороне. Под угрозой отлучения она прекращала удельные распри, призывала верующих на борьбу «с окаянными», повсеместно служила молебны ко Пресвятой Богородице,

защитнице и покровительнице земли русской.

В эти тревожные дни высший церковный совет решил перевезти в Москву из Владимира икону Божьей Матери, пятьсот лет назад подаренную Киевской Руси византийским патриархом Лукой Хризоверхом, ставшую духовным основанием новой русской столицы — города Владимира при князе Андрее. С иконой в сознании народа были связаны многие чудеса, творимые ею на протяжении полутысячелетия.

Геронтий лично возглавил московское посольство во Владимир. И тому была причина.

— 8-

Решение перевезти икону в первопрестольную не было спонтанным. Накануне архипастырю приснился небывалый, поразивший его, сон. Он увидел Богородицу, которая шла прямо к нему, вся в ослепительном сиянии. Дева спускалась с высокой горы в окружении архангелов небесного воинства.

Впереди, неся огненный меч, выступал архистратиг Михаил. Он держал меч на плече. Его брови были сдвинуты, а взгляд суровым и немигающим.

Геронтий, придя в душевный трепет, пал на колени и приклонил голову к земле. Кто-то невидимый встал над ним и начал показывать десять чудес спасения, совершенных по милости Великой Заступницы.

Первое чудо Всемилостивая совершила еще на пути Андрея Боголюбского из Киевской Руси в Залесье, на реке Вазузе, где князь собирался основать свой стольный град. Проводник, искавший брод, начал тонуть. Князь кинулся к иконе, неистово моля Богородицу. Вдруг тонувший нащупал под ногами твердь и благополучно выбрался на берег.

Другое чудо — спасение беременной жены попа Микулы от взбесившегося коня, произошедшее на Рогожских полях. Конь крушил все вокруг, но стоявшую рядом, замеревшую от испуга, женщину даже не задел, потому, что роженица звала на помощь Матерь Божию непрестанно.

Геронтий видел происходившее чудо воочию, и переживал так, будто сам стоял подле беззащитной женщины.

А видения продолжались. Вот архипастырь узрел себя в Успенском соборе Владимира, где сухорукий больной человек слезно молится Владимирской иконе об избавлении от недуга. И вдруг Богородица подошла к недужному, взяла его больную руку в свою и продержала до окончания всенощной. После молебна мирянин выздоровел. Свидетелями чуда стали находившиеся рядом князь Андрей и поп Нестор.

Не успев пережить это чудесное видение, Геронтий оказался в другом. Он стоял у постели больной княгини владимирской в день Успения Пресвятой Богородицы. Княгиня не могла разродиться. Она приносила мертвых младенцев. И вот опять лежала в страхе и при смерти на окровавленном ложе. И тогда икону Спасительницы омыли святой водой и дали выпить роженице, усердно молящейся к Богоматери. Вдруг княгиня успокоилась, начала приходить в себя и благополучно родила сына Игоря.