дорожные туфли, ученица убежала.

— Это поможет, по-твоему, юный Ян? — мрачно спросил настоятель.

Ильян покачала головой.

— Мне все еще неизвестно, что вызывает эту болезнь, настоятель. Но от укрепляющих настоек вреда не будет.

— Иди-ка сюда, — Ван потянул лекаря за рукав. — Присядь.

Ильян опустился на табурет, радуясь возможности дать отдых ногам. С каждым днем он все больше слабел, и спуск с холма ему давался с большим трудом.

— Прибыло сегодня письмо из Великого Храма. Повелитель в скором времени издаст указ, закрывающий все города и дороги. Нужно торопиться.

— Я не поеду в столицу, — покачал головой Ильян. — Я нужен в Хункасэ.

— Для чего? — грубо спросил настоятель. — Вести подсчет умерших, пока сам не окажешься на кладбище? Думаешь, юный Ян, я не вижу? Ты болен. Болен с самого своего возвращения из приграничья.

Ильян слабо улыбнулся.

— От почтенного настоятеля ничего не скроешь.

— Ты мне зубы-то не заговаривай! — разозлился Ван. — Весь в отца! Он врал вот в точности с такой же улыбочкой. Отправился в паломничество на Восточную Гору, а вернулся с младенцем! И все улыбался, улыбался. Ты покинешь город!

— Но… — попытался возразить Ильян.

— Не спорь со мной, мальчишка! От тебя тут не больше пользы, чем от прочих, менее одаренных. Но кое-где твой ум может пригодиться. Отправляйся на север. Обойди Дзичен стороной, спустись по реке Кым до Северного монастыря Сыли. Я сумел раздобыть для тебя разрешение. В их хранилище немало редких, необычных книг. Может, там сыщется ответ. Только там, наверное, и сыщется, больше негде. Возьми.

Настоятель вытащил из рукава нефритовый знак и протянул через стол Ильяну.

— Даже если дороги закроют, с этим патрули вас пропустят. Во всяком случае, пока не узнают, что ты болен. Сейчас, боюсь, разбирать не станут, что за недуг тебя терзает. Поторопись. И не возвращайся, пока не отыщешь лекарство.

— Да, настоятель, — Ильян с поклоном принял знак и спрятал за пазуху.

— И девчонку береги, — проворчал старый Ван. — Я еще надеюсь благословить твоих детей.

* * *

Князь Джуё обедал. Жирный мясной сок стекал по подбородку и капал на желтую шелковую робу, оставляя на дорогой ткани некрасивые пятна. Шен Шен стоял в дюжине шагов от стола, опустив взгляд в пол, и запах еды дразнил его обоняние. Хотелось есть. В последний раз он нормально обедал дня два или три назад, а сухие кунжутные лепешки скверно утоляли голод. И Шен Шен за него держался. Голод не давал задумываться и паниковать.

Джуё покончил со свининой, сполоснул руки в чаше с водой и поманил Шена к себе.

— Подойди.

Джуё нравилось, когда человек падал перед ним ниц. В его усадьбе был выстроен зал — говорят, точная копия дворцового Зала Приемов, — где слуги простирались ниц перед повелителем каждое утро.

«Что ж, — думал Шен Шен, опускаясь на колени. — На то и спина гибкая, чтобы кланяться».

Это было несложно. Сложнее не метнуться вперед, зажав в руке шпильку, и не вонзить ее в жирную шею.

— У тебя было время подумать.

Доски пола, отметил Шен Шен, вымыты недостаточно тщательно. Еще отметил, что с туфель Джуё отлетает плохо пришитый жемчуг. Правый каблук наступил в собачье дерьмо. Говорят, это к деньгам.

— Я жду твой ответ.

Джуё нравилось создавать иллюзию выбора. Делать вид, будто бы человек перед ним сам принимает решение. Это делало Джуё еще внушительнее в собственных глазах. Вершителем судеб.

— Человека твоих талантов ценят высоко, Шен Шен, — продолжил Джуё. — И, привезя мне желаемое, ты получишь свою награду.

Как красиво, как заманчиво это звучало. Если не знать, что по сути речь идет о жизни родных Шен Шена. Дар поистине драгоценный: освобождение его матери и сестры.

— Здесь все, что тебе нужно знать.

Джуё сделал знак, и прислужник бросил Шен Шену под ноги измятый шелковый свиток, кое-где испятнанный кровью. Шен его поднял, прекрасно понимая, что { сейчас} ничего поделать не может.

— У тебя не так много времени, Шен Шен. К новому году6 снадобье должно быть у меня. Если управишься до осени, получишь награду сверх обещанного.

Махнула толстая, короткопалая рука, вся унизанная золотыми, нефритовыми, ониксовыми перстнями. Аудиенция была окончена. Теперь надлежало, не отрывая глаз от пола, унижено отползти назад, к двери, что Шен Шен и сделал.

Он редко находил что-то по-настоящему унизительным. Просто еще один лян в копилку. Однажды она наполнится, и Джуё все свое получит сторицей.

Оказавшись за дверью, Шен Шен поднялся, отряхнул колени и сунул свиток за пазуху. Прошел мимо стражников, вздернув подбородок.

За воротами усадьбы наконец-то перевел дух.

День уже клонился к концу. Начало темнеть, а с севера потянулись к городу тучи. Весной дожди в Дзинчене были делом обычным, и не раз на памяти Шен Шена Желтая река выходила из берегов. В основном затапливало низкий правый берег, все эти аккуратные зажиточные дома и новенькие, с иголочки, министерства.

Шен Шен люто ненавидел эту часть города. Хоть бы ее смыло совсем!

Он вышел на южный проспект и дошел до храмового моста. Тот был заполнен народом — люди спешили на вечернюю службу — и приходилось протискиваться между ними. В воздухе уже висело низкое гудение колокола.

На острове Шен задержался ненадолго. Двор храма был огромен, здесь любая толпа делалась незначительной. Огромная, величественная Башня, ярусами уходящая в небо, возвышалась надо всем, напоминая, как малы и ничтожны люди перед богами. И все же люди — муравьи, копошащиеся у ее подножия, — не унывали. Бойко шла торговля амулетами и легкими закусками. Выступали акробаты. Звучала музыка. Храмовые служки, у которых выдалась свободная минутка, играли на ступенях в ко-бан.

Возле Священного Древа Шен Шен задержался. Купив за три ляна небольшой амулет, он вывел алыми чернилами имена матери и сестры и повесил его на ветку. Налетевший порыв ветра завертел таблички, послышался легкий, нежный перестук.

На западном берегу реки было, как всегда, оживленно. По улицам сновали разносчики, артисты — кварталы эти принадлежали циркачам и храмовым служкам — прогуливались с важным видом рука об руку храмовые певицы и проститутки. Уже появились фонарщики с кувшинами масла и факелами. До утра эту слободу освещали яркие фонари, тогда как весь город тонул во мгле. Казалось, эти кварталы никогда не спят.

Шен Шен свернул во двор небольшой таверны, где часто собирались гадатели и артисты. Сегодня здесь было на редкость пусто, и Шен нашел себе стол в укромном уголке. Есть хотелось ужасно, но он здраво рассудил, что жирное мясо после нескольких дней поста может навредить здоровью. Да и денег совсем немного, их может не хватить на дорогу.

Заказав себе рисовую кашу и легкие закуски, Шен развернул свиток.

Ему было немало лет, во всяком