– Мы можем поговорить здесь?

Живчик озирает мой кабинет – пять на восемь футов с мебелью в составе стола и пары кресел, а также нескольких открытых шкафов по стенам, на полках которых высятся кипы бумаг. И присесть-то негде...

– Давайте пройдём в другую комнату.

Веду их в переговорную – она чуть ли не вдвое больше, а уж по количеству мест для сидения превосходит обстановку моей обители и вовсе в три раза. Сегодня комната пустует: престарелая дама, ведущая переписку и переговоры с заказчиками, в силу преклонного возраста и временного отсутствия ллавана тоже не утруждает себя каждодневным посещением управы.

– Пригласите всех работников, – уже совершенно по-хозяйски велел Салим. – Мы объявим волю головного ллавана.

– Да, разумеется.

Десять шагов по коридору, и я у дверей кабинета, в котором располагаются старшие тоймены управы.

– Чего там?

Это спрашивает Дарис: двадцать три года, рост выше среднего, смуглая кожа, глаза тёмные, волосы цвета морёного красного дерева, черты лица крупные, маловыразительные, женат и счастлив в супружестве.

– Все идём в переговорную.

– Зачем?

А это уже Ксантер: двадцать четыре года, рост высокий, глаза светло-зелёные, волосы светло-каштановые, черты лица не менее крупные, но более привлекательные, чем у Дариса, не женат, но собирается. Наверное. Может быть.

– Новое начальство приехало.

– Что?!

– Ладно, идём: сейчас всё узнаем из первых рук.

Парни переглянулись, словно посмотрелись в зеркало: оба выглядели одинаково испуганными, но я не стал дожидаться новых расспросов хотя бы потому, что сам пока не знал ни единого ответа, и вернулся в переговорную.

Когда мы трое уселись перед четвёркой незнакомцев (двое не представленных оказались сопровождающими охранниками, о чём можно было догадаться и без объяснений, по каменным рожам и отсутствию мысли в глазах), живчик тоже малость растерялся:

– Это все работники управы?

– Да, все, кто сегодня на службе.

Кажется, Салим не ожидал такого развития событий, потому что сделал паузу аж на несколько вдохов. Впрочем, ему, судя по всему, мало что могло испортить настроение: тишина оборвалась так же внезапно, как и началась.

– Разрешите представить вашего нового ллавана: heve Дьясен!

Ксантер не преминул спросить:

– А со старым что?

Вообще, тоймен-красавчик (коим его не без основания полагали все особы женского пола) отличался умением общаться с кем бы то ни было и мог очаровать и расположить к себе любого собеседника, но временами нарочно менял местами настойчивость и наглость. Салим, надо отдать ему должное, взял себя в руки и отнёсся к выпаду благодушно:

– Вот прочтите, здесь всё изложено.

Уже знакомый мне пергамент перекочевал в руки Ксантера. Дарис заглянул приятелю через плечо, и оба тоймена долго и внимательно изучали представленную писанину, потом, растерявшись и помрачнев ещё больше, вернули лист обратно.

– И... что будет?

Хотя в этом месте настоятельно требовалось участие новоявленного ллавана, живчик вновь не позволил тому сказать и слова:

– Как это что? Вы будете работать, как и прежде!

– Как и прежде?

– Ну конечно! Ничего не меняется, просто теперь над вами будет начальствовать другой человек, вот и всё! Под его дланью управа станет богатой и процветающей! Вы только посмотрите, как убого она обставлена сейчас! Мы переедем в центр города, у вас будут большие, светлые кабинеты, с бейисинскими коврами и креслами, обитыми кожей...

И будем мы счастливы, в общем. Что ж, многое становится ясным, но погожу с выводами. Пока.

Салим заливался соловьём, но недолго:

– Пока вы можете вернуться туда, где находились, а мы поговорим с heve Тэйленом.

Парни не заставили себя упрашивать и быстренько убрались в коридор, а живчик обратился ко мне:

– У вас есть ключи от кабинета ллавана?

– К сожалению, нет.

– Он всегда держит их при себе? А если понадобятся какие-нибудь бумаги?

– Heve Гоир уехал всего на месяц, а у нас сейчас нет никаких срочных дел, так что и смысла оставлять нам ключи не было.

– А вы – его доверенное лицо, я правильно понял? И распоряжаетесь здесь?

– Я только слежу за порядком.

– А печать?

– Наверное, в кабинете.

– У вас нет даже печати? Как же вы замещаете ллавана?

– Я же сказал: всего лишь наблюдаю и по мере надобности решаю незначительные вопросы.

Моя откровенность произвела на Салима нехорошее впечатление. Нехорошее, впрочем, исключительно для меня: узнав, что ни печатью, ни правом подписи под документами, ни прочими властными полномочиями я не обладаю, живчик вычеркнул имя «Тэйлен» из списка тех, с кем имеет смысл что-либо обсуждать.

– Так-так-так... Что ж, heve, тогда скажите, где хранятся свитки договорённостей?

– А здесь и хранятся, – я кивнул на стенные шкафы.

– Нам нужно с ними ознакомиться. И с платёжными обязательствами тоже.

– О, тогда вам нужен наш пэйт[7].

– И где он?

– Отдыхает в имении за городом.

Салим смотрел на меня уже как на умалишённого, хотя с самого начала беседы слышал из моих уст только правду и ничего кроме правды.

– Когда же он появится здесь?

– Когда закончится его ювека отдохновения. Дня через три.

Живчик и новый ллаван несколько ошарашенно переглянулись.

– Столько ждать мы, разумеется, не можем... Тогда обойдёмся без пэйта: вы можете передать нам все бумаги?

– Да. Но только по описи.

Хотя я всего лишь вспомнил принятую в государственных управах процедуру передачи бумаг, Дьясен смутился, а Салим мимолётно нахмурился, впрочем, спустя мгновение снова расплывшись в любезной улыбке:

– Конечно, по описи!

– Будем составлять сейчас?

– Сейчас, разумеется, сейчас!

Я покорно взял из невысокой стопки бумаги чистый лист, открыл чернильницу и приготовился писать. Салим выгреб с одной из полок шкафа кучу свитков, свалил их на стол, взял первый и начал диктовать:

– Договорённость с городской управой Малледека.

Возражаю (и откуда только смелость взялась?):