перчатки. Из всех щелей повылазили проходимцы, аферисты, всевозможные коммерсанты, да и преступный мир не остался в стороне. Бесконечные увольнения и сокращения, волна за волной сотрясали город. Безработица, пьянство, воровство стали обыденностью. По улицам, среди многочисленных торговых палаток слонялись неприкаянные люди, пытаясь продать хоть что-то. Медицина и отличное образование, казалось, исчезли навсегда. «Заря» сидела на подачках от правительства, исследования и разработки были заморожены — едва хватало на мизерные зарплаты и на хозяйственные нужды. И весь этот ужас происходил на фоне галопирующей инфляции.

Такой вот экскурс в недавнюю историю Зареченска мне один не раз проводила мама и разные представители старшего поколения. Хвала всем, кто пережил этот хаос, и вечная память тем, кто «не вписался в рынок»!

В новый век город вошёл, как потасканная шлюха, — грязный, серый, с обветшалыми фасадами, горами мусора и разбитыми в хлам дорогами. Крысы, бомжи, дикая преступность…

Старая власть со слезами сказала: «Простите» — и скинула умирающую страну преемнику. Маховик разрухи ещё вращался, но, чтобы окончательно обрушить государство в пропасть, сил уже не хватило. Новые руководители в ручном режиме принялись латать дыры и купировать прорывы. Робко зарождалась слабая надежда, мир замер в ожидании.

А в это время, на излёте первого десятилетия нового века, в одном из спальных районов Зареченска родился мальчик… Он был назван Максимом, по праву рода получил фамилию Прохоров, а также отчество Петрович. Так, свет узрел меня.

Рос я как самый обычный ребёнок: в меру болел, шалил, дул в кровать. Когда мне было года четыре, не стало отца. Как позже объяснила мама: «Рак предстательной железы».

Себя я помню лет с шести. К этому возрасту мама научила меня чтению и простейшему счёту. Благодаря ей я открыл для себя волшебный мир книги, и он стал для меня всем.

Читал я много, всегда и везде. Погружался в моря с героями Жюль Верна, переживал за Гулливера, сражался вместе с Бампо Фенимора Купера. Позже были Дюма, Конан Дойль, Хаггард, Брэдбери, Азимов, Шекли, Стаут, да сотни и сотни прочитанных книг! В каждой я проживал жизнь героя, окунаясь с головой в созданный автором мир. Это была моя отдушина, мой личный микрокосмос.

В школе я был тихим, скромным ботаником, настоящих друзей у меня не водилось, да и сам по своей натуре не отличался общительностью. Поначалу меня часто задирали одноклассники, но поняв, что я ни на что не претендую и взять с меня нечего, быстро отстали.

А ещё к нам с мамой часто заходили друзья отца — дядя Боря и тётя Лена Нечаевы. Они работали вместе с моим отцом в НИИ «Заря». Мама тоже работала там же, только супруги Нечаевы и отец были какими-то жутко секретными учёными, а мама сидела в отделе кадров. Дядя Боря с тётей Леной всегда, приходя в гости, приносили каких-нибудь вкусняшек, и тогда у меня наступал праздник живота.

Всё пошло кувырком, когда я старательно учился в шестом классе. В «Заре» прошла реорганизация. Мою маму, и ещё кучу сотрудников заменили компьютеры с новыми программами. Отпала надобность во многих кадрах.

Дядя Боря находился в столице и вмешаться не смог, да он и не знал: мама никому не звонила и никому не жаловалась. Когда дядя Боря вернулся, то долго выговаривал ей за жизнь, но, к сожалению, поезд уже ушёл.

Дядя Боря всё-таки помог, устроив маму к знакомому частнику. Но через полгода сократили и там. Было очень тяжело, начались проблемы во всем, даже с едой. Я метался по городу, не зная, чем помочь. Иногда мне поручали подметать дворы за небольшую денежку.

И вот однажды, когда я возил метлой по тротуару, ко мне подошёл мужчина кавказской национальности. Сказал, что зовут его Ашот, и предложил работу: мол, я парень работящий и настойчивый, если захочу, могу по вечерам наводить порядок у него в пункте приёма металлолома. С деньгами,как это у них и бывает сказал, «не обижу».

Домой я летел, не замечая дороги. Рассказал маме, она почему-то заплакала (в последнее время это случалось всё чаще), но я твёрдо решил — буду работать у Ашота!

Втянулся быстро, да там не было ничего сложного: подмести, убрать, собрать и так далее. Платил Ашот немного, но исправно. Также я получил от него разрешение самому сдавать в пункт найденный металлолом.

Я брал отцовский старый рюкзак и после школы убегал к заброшенным предприятиям, коих хватало, но вот металла там оставалось всё меньше и меньше. Бывало, нарывался на конкурентов, встречи с ними заканчивались по-разному. В основном не трогали, даже часто помогали, но порой меня спасали только быстрые ноги.

За полгода я сильно окреп и возмужал, бегая везде. Порой не успевал ничего и никуда, но мне всё нравилось. Только вот в школе дела пошли не очень. Учиться я стал через пень-колоду, оценки поползли вниз, появились первые двойки. Меня это не сильно заботило — на центральном месте стояло выживание.

Мама всё-таки нашла себе работу торговать на рынке, и нам стало значительно легче. В рационе появились всякие овощи и фрукты, но вот лёгким запахом алкоголя от матери веяло всё чаще и чаще. Она иногда не ночевала дома, стала следить за собой и явно похорошела. Иногда ходила по квартире с задумчивой улыбкой, тихо напевая. Я был мальчик уже не маленький — восьмой класс как-никак! — и обо всём догадывался. Ей ведь не было ещё и сорока. Отец был старше её на тринадцать лет.

И вот в один из погожих летних дней это произошло. Мама как-то робко зашла в мою комнату, присела на край кровати, и, пряча глаза, сообщила, что хочет меня кое с кем познакомить.

— Ну наконец-то! Созрела, — выдохнул я.

— Так ты знал?

— Ну, догадывался…

— Я боялась, что он тебе не понравится.

— Мам, он тебе нравится?

— Ну, наверное…

— Значит, всё хорошо.

— Ну тогда мы скоро придём!

И убежала резво, прям как девочка. Я надел отцовский старый костюм, который был мне немного великоват. Услышав, как открылась дверь, я напялил на своё лицо идиотскою улыбку и шагнул в прихожую.

Никогда не забуду те яркие эмоции, которые я испытал при первой встрече с Тарасом.

От входной двери, растопырив руки в стороны, на меня мчался мужчинка. Малого росточка, худенький в плечах, с круглым, как мяч, пузом, гость источал такой позитив, словно увидел лучшего друга после долгой разлуки. Самое сильное впечатление на меня произвела его физиономия: