– О чем горюешь, сынок? – спросил Джонс. – Или, может, о ком-то горюешь?

«Да, мне есть о ком горевать, – подумал я. – О самом себе». А вслух спросил:

– Вы грабить меня пришли?

Вопрос, конечно, был бредовый, но тем явственнее он свидетельствовал о том, как я одичал и изверился в людях.

Брови у старика поползли вверх. Он заглянул мне за спину, в мою нору, и скептически хмыкнул.

– Грабить? Гм… у тебя там мебельный гарнитур или телевизор, которые мне отсюда не видно?

Я не ответил, только потупился. Почему-то от шуток незнакомца мне сделалось еще муторнее. Но, похоже, его это не волновало.

Старик шутливо ткнул меня в плечо.

– А ну-ка взбодрись, юноша! – сказал он. – Во-первых, ты выше меня ростом и крепче, так что грабить тебя я не собираюсь. Во-вторых… не поверишь, но в том, что ты не обременен излишком барахла, есть свои плюсы.

Я воззрился на незнакомца в недоумении, а он продолжал:

– Тебе ничто не угрожает. Ни я, ни кто другой не смогут тебя ограбить, потому что с тебя и взять-то нечего. – Он помолчал, всмотрелся в мое лицо и не увидел и тени улыбки. Напротив: я злобно насупился.

Тогда старик сменил тактику:

– Слушай, Энди, если я обещаю тебя не грабить, можно мне угоститься баночкой колы, – вон у тебя там запасец. – Он показал в глубину норы. Я молча пялил на него глаза. – Так да или нет? Угостишь? Пожалуйста!

– Откуда вы знаете, как меня зовут? – подозрительно спросил я.

– Кстати, меня можешь звать просто Джонс, – прозвучало в ответ.

– Ладно, но откуда вы выведали мое имя? И откуда знаете, что у меня есть лимонад?

– Подумаешь, задачка. – Старик пожал плечами. – Я тут гуляю взад-вперед и давно уже за тобой наблюдаю. И, раз ты регулярно совершаешь ночные налеты на чужие холодильники и промышляешь разный фураж у местных богатеев, так, думаю, и лимонадом запасаешься. Угостишь?

Мгновение-другое я переваривал его ответ, потом слазал в нору и вытащил две банки колы. Одну вручил старику, другую открыл для себя.

– Ты ее не тряс, нет? – с усмешкой спросил тот. Увидев, что я по-прежнему хмурюсь и на шутки не откликаюсь, Джонс вздохнул и сказал: «Господи, ну ты и тяжелый случай». Он удобно сел на песок, скрестив ноги. Открыл банку, отхлебнул лимонада и сказал: «Что ж, начнем, пожалуй».

– Что начнем? – безразлично спросил я.

Джонс поставил банку на песок и ответил:

– Нам нужно узреть кое-что важное. Нужно проверить, как поживает твое сердце. Нужно обрести правильную точку зрения.

– В толк не возьму, о чем вы, – буркнул я. – И кто вы такой?

– Хм, по крайней мере, честно и откровенно. Как бы тебе объяснить? – Джонс подался вперед. – Насчет «кто я такой» – зови меня просто Джонс, а…

– Это вы уже говорили! – перебил я. – Я о другом.

– Знаю, о чем ты, – откликнулся старик. – Тебя интересует, откуда я и все такое прочее.

Я кивнул.

– Ну, сегодня вечером я просто пришел с пляжа.

Я со вздохом закатил глаза: сколько можно валять дурака!

Джонс усмехнулся и с шутливым протестом замахал руками.

– Ну, ну, будет тебе, не сердись на старину Джонса. Ладно? – спросил он уже потише.

Я снова кивнул. Джонс продолжал:

– Я – Видящий. Таков мой дар. У кого-то талант бегуна, у кого-то – певца, а мой талант – подмечать то, что не замечают остальные. И, знаешь, большая часть того, что все упускают из виду, находится у них прямо перед носом. – Джонс склонил голову набок и поудобнее устроился на песке. – Я замечаю разные нюансы в ситуациях и людях, и не просто бессмысленные мелочи, а то, что помогает взглянуть на мир свежим взглядом, по-новому. Именно этого и недостает большинству людей: умения смотреть шире. Когда у тебя широкий кругозор, ты видишь больше перспектив в жизни. А это позволяет тебе передохнуть, взять свежий старт, начать все с чистого листа.

Минуту-другую мы сидели молча и созерцали водную гладь Мексиканского залива. В присутствии таинственного старика на меня снизошел необъяснимый и неизведанный ранее покой. Джонс между тем прилег на бок, облокотился на песок и подпер подбородок рукой. Затем он снова заговорил – и спросил меня:

– Так твои мама и папа уже покинули этот мир?

– Откуда вы знаете? – спросил я.

Джон пожал плечами, словно говоря «яснее ясного, кто угодно бы смекнул», но я-то знал: кто угодно такое не смекнет.

Меня тревожило, что незнакомец так много знает обо мне, но я стряхнул это неуютное ощущение и ответил:

– Да, оба умерли.

Джонс сжал губы.

– Что ж, – отозвался он. – И на это можно посмотреть по-разному.

Я вопросительно воззрился на него.

– Посуди сам: одно дело – «умерли», другое – «покинули этот мир». Тут есть разница, правда?

– Не вижу разницы, – недовольно фыркнул я.

– Не ты же умер, – произнес Джонс. – Не ты покинул этот мир.

– Это вы верно подметили, – язвительно откликнулся я. – Но я остался покинутым! – К горлу у меня подступили слезы, и я ядовито спросил: – Что вы скажете на это? Посоветуете посмотреть шире? А?

Джонс, тщательно подбирая слова, спросил:

– Ну, а как ты думаешь, почему ты оказался здесь? Я имею в виду не только место, но и саму ситуацию?

– Потому что сам так решил, – отрубил я. – Да, да, знаю, неправильный выбор, неверные решения, вопрос моих взглядов на мир. – Я вперил в Джонса глаза и с нажимом продолжал: – Видите, я знаю все эти фокусы, знаю все ответы, поэтому мне совершенно ни к чему еще раз выслушивать их от вас. Знаю, что сам виноват. Вы это хотели услышать?

– Нет, – спокойно ответствовал старик. – Мне просто интересно, какой у тебя кругозор. Есть ли у тебя собственное мировоззрение.

– Нету, – отрезал я. – Я вырос, выслушивая всю эту тягомотину про то, что Господь любит меня. Видать, не иначе как Господь запихнул меня под этот пирс, да? – я выругался, потом прибавил: – Кстати, насчет разницы в выражениях «умерли» и «покинули этот мир». Меня предостаточно таскали в церковь, поэтому я отлично понял, о чем вы. Но я больше в эти рассуждения не верю.

– Пока пусть так и будет, – мягко, успокаивающим тоном сказал Джонс. – Я понимаю, почему ты так настроен. Но послушай… я ничего не проповедую. Я здесь для другого. Чтобы…

– Чтобы заставить меня посмотреть на мир шире, угу, слышал уже.

Джонс умолк, и я спросил себя – может, теперь, когда я как следует ему нагрубил, он заткнется, отвяжется и свалит? Но нет. Это был лишь первый из множества случаев, когда я давал ему возможность махнуть на меня рукой, а он ни в какую не желал отстать.