умного такого. Тут, видишь, какая штука. Упертости у тебя не хватает. Цели нет. А почему? Потому что в жизни беды не знал и нужды. Вот и не стремишься ни к чему. Легко добиваешься успеха на начальных стадиях любого дела и не видишь стимула развивать этот самый успех, выходить из подающих надежды в профессионалы. Так оно у тебя со всем было — и с футболом твоим, и с карате, и с информатикой… Теперь вот с универом то же. Дальше под нашей опекой тебе находиться смысла нет — деградировать начнешь. Так что — лети, голубь сизокрылый. А мы с матерью будем лишь надеяться, что не упадешь. Чему смогли — тому научили. Дальше — сам.

— Эээ… но… мне же надо где-то жить. Опять же, деньги на первое время…

Отец ухмыльнулся.

— От общежития при универе ты сам отказался. Твой выбор был. Взрослый, сознательный, свободный. А деньги… Когда я приехал в этот город, у меня в кармане было меньше, чем у тебя сейчас. Справишься. Ты же не глупее меня, сам говорил.

Да уж. Молодой был, глупый. Жаль, что родители так и не узнали, сколько раз в жизни я говорил спасибо им за то, чему они меня научили в мое так стремительно промелькнувшее детство…

Родителей жалко. Самый тяжелый грех на моей душе. Даже потяжелее того, что я натворил в Пелопонесе и Померании. Я надеюсь, что тот дядька, который отправил меня сюда, не наврал и мама получала от меня письма. Хочется верить, что это так. Лучше сын в далекой командировке, чем пропавший без вести.

Впрочем, это уже не относится к тому, о чем я хочу рассказать. Начнем, пожалуй.

Я обмакнул перо в чернильницу и на листе бумаги аккуратно вывел:

«Сей мемуар я пишу для потомков своих, дабы они доподлинно знали, что нету в мире такого, отчего в отчаяние приходить следует, даже ежели обстоятельства оных жизненных событий совсем безнадежными выглядят. А также чтобы осознание было, отчего к наукам стремление иметь надо да усердие в постижении оных проявлять».

Глава 1

Я копал могилу. В мерзлой земле, деревянной лопатой. Холодный ветер закручивал вихри мелкого снега вокруг моих ног, а я продолжал копать. Лопату, которой я долбил землю, тут называют словом «заступ». Это не мотыга и не кирка, как я думал раньше, когда встречал это слово на уроках русского языка. Это толстое деревянное весло, обитое по краю толстой полосой грубо обработанного железа. Тяжелая штука, несколько килограмм весит. А заступ — потому что есть полочки, на которые можно наступать ногой. Старинный предок нашей садовой штыковой лопаты.

Кстати, о русском языке. Тот язык, которому меня учили в школе, сильно отличается от того, на каком говорят здесь. Другая дикция, другие слова, другое построение фраз. Например, лейтенанта здесь называют «порутчик». Не поручик, как в кино «Белое солнце пустыни», а именно порутчик. Буква «т» артикулируется особо, как будто разбивает слово пополам и прям требует, чтобы ты вытянулся по стойке «смирно». Или как тут говорят — «во фрунт».

Сегодня утром умер рекрут. Тот самый, что вчера еле ноги волочил и надсадно кашлял. И вроде немолодой уже был для призывника. На вид так лет за тридцать. Потому, наверное, его староста в солдаты и сдал. Чувствовал, что тот зиму не переживет. Ну он и не пережил.

Странное дело этот рекрутский набор. Бардак полный, контроля, считай, почти что нет никакого. Какие военкоматы, о чем вы? О военкоматах тут и не слышали никогда. Здесь все проще. Выдали землевладельцам указ, сколько нужно рекрутов набрать. Те сбагрили выбор на управляющих, а те — на старост. Старосты же в солдаты сдавали самых негодных — либо бездельников и горьких пьяниц, от которых общине одни неприятности, либо откровенных гопников. Их тут называют словом «забияка». Забияки, ага. Я почему-то думал, что забияка — это нечто вроде клоуна. Оказалось, ничего подобного. Забияка — от слова «бить». Хулиган, задира.

А еще у них тут с рекрутским набором целый специальный бизнес существует. Ловят чужаков и сдают в солдаты. Чтобы, значит, своих не трогали. Целые банды промышляют отловом чужих, а с деревенских потом мзду берут. Откупные за того парня, что в рекруты пошел. Казалось бы, должен быть какой-то учет, списки, печати землевладельца… Говорят, в былые годы оно обычно так и бывало. А в этом году все с бухты-барахты, впопыхах. Пришел высочайший рескрипт — вынь да положь столько-то душ в солдаты. А коли не наберете — недостачу компенсируйте из гарнизонного полка или из прошлогодних рекрутов размещенного неподалеку Владимирского полка. Ага, сейчас командир владимирцев, барон фон Альбедиль, прям все бросит и станет своих людей отдавать, разбежался. Да и сам набор по новому закону должен проходить раз в пять лет в каждой полосе. Но, разумеется, недавняя реформа буксовала и нуждалась в костылях. Вроде разового срочного донабора и тому подобного. Но эти тонкости я уже узнал потом. После того, как попал под раздачу.

А чего? Я не местный, никого не знаю, никто не знает меня. По внешним параметрам подхожу — рослый, статный… здоровый опять же. По местным меркам, конечно. Вот и попал. Вообще, все как-то сумбурно получилось. Так обрадовался, что встретил людей, когда вышел к деревне. Сразу подошел и начал нести какую-то чушь. С точки зрения местных, конечно. Ну и по моему говору они сразу определили, что я нездешний.

Зато теперь я знаю, откуда взялась у наших гопников манера спрашивать, кто ты, чьих будешь и кого знаешь. Наверняка от этих самых рекрутских наборов. По крайней мере те, что меня встретили, именно эти классические вопросы и задавали. Кто, откуда, кого знаю, чьих буду… Я тогда растерялся. Прямо какой-то ступор напал. Стоят трое ребят, вроде бы меньше меня ростом, не шибко крепкие, и только смотрят исподлобья да двигаются как-то своеобразно. А мне руки девать некуда вдруг стало. То я их на груди скрестить хочу, то вдруг в карманы сунуть. То вдруг боком встать. А они еще суетятся так, один говорит, а другие в глаза не смотрят… Сильно растерялся я, одним словом. Что-то мямлил, потом с какого-то перепугу взялся оправдываться. А как оправдываться начал — так они сразу начали бить. Несильно. Так, слегка, но очень обидно. То в живот несильно ткнут, то в плечо толкнут, то по ноге стукнут. Да еще вопросы начали задавать, из которых выходило, что я еще им должен