Она на мгновение остановилась в задумчивости, посмотрела вдаль. И продолжила путь наверх.

Можно успеть осмотреть еще одну пасеку, подумала она спустя какое-то время, изучая местность. Чуть ниже, ближе к морю располагалась еще одна пчельня. Начать лучше оттуда.

Забравшись в кабину фургона, она разложила свои инструменты и собралась в путь. Старый фургон закашлял, Анжелика прикрыла глаза и начала молиться. Снова повернув ключ, бросила взгляд на Пепиту, полосатую кошку, свернувшуюся клубочком на приборной панели, еще одного члена этой странной семьи.

– Держись крепче, радость моя.

Кошка лишь окинула ее безразличным взором, зевнула и закрыла глаза. Когда мотор со скрежетом завелся, Анжелика с облегчением выдохнула.

Акациевый мед (Robinia)

Из белых цветов с запахом ванили и ароматом свежей травы.

Если закрыть глаза, кажется, будто видишь целое цветущее поле. Этот мед вызывает улыбки и дарует жизненные силы. У него тонкий и нежный вкус.

С мелкими кристаллами.

Ранним утром Анжелика покинула имение господина Дюпона. Она дала ему некоторые указания и советы и получила вознаграждение за консультацию. Основной рекомендацией было нарисовать на ульях разноцветные отличительные знаки, чередуя любимые пчелами цвета: желтый, синий и зеленый – пчелы всегда возвращались в ульи, но очень важно было помочь им сориентироваться, особенно в такой продуваемой ветрами зоне, как эта. Анжелика уехала: задача выполнена. Но не чувствовала ни удовлетворения, ни радости, ни грусти. Совсем ничего. Ничего.

Она смотрела на движущиеся впереди нее автомобили, а перед глазами всплывали давние воспоминания.

Прошлой ночью ей опять приснилась Яя, женщина, которая вырастила ее как мать: та звала ее, и Анжелика бросалась к ней навстречу, но все никак не могла догнать. Яя хотела что-то сказать, она все время что-то повторяла. Но что?

На мгновение она прикрыла глаза, а затем сконцентрировалась на дороге. Болезненное ощущение неудовлетворенности было еще таким резким, что она чувствовала эту боль физически. Абсурд! Она вздохнула. Ей это уже начинало порядком надоедать.

– Будь осторожна со снами в рассветные часы, – прошептала она, вспоминая слова матери. И снова вспомнилась Яя.

– Пчелы – это стражницы цветов, доченька. Они мудрые и все-все про нас знают. Они нас питают, лечат, делятся своими знаниями. Нужно просто научиться их слышать. Не бойся их.

– Да, Яя.

– Вот и умница. А теперь можешь запеть. Ты помнишь слова?

Анжелика поднимает глаза и кивает. Конечно, помнит. Они высечены у нее в памяти. Простые, ясные и светлые.

– Да, да. Лети, лети, царица…

Все ее внимание сосредоточено на отрытом улье. На поляне, неподалеку от поля асфодели, выстроены в ряд десять пчелиных домиков. Цветы покачиваются на ветру, словно белоснежное покрывало, от которого тянется ввысь насыщенный аромат диких трав. Анжелика очарована ульями, она чувствует их тепло, запах, слышит их шум. Она знает, что сначала нужно понаблюдать, – это первое правило, которому ее научили. Ей не страшно. Но запах яда окутывает ее, словно предупреждает о чем-то. Он сладковатый, и хотя все сжимается внутри, нравится ей. Зимой она видела бушующее море, высокие темные волны, ревущие, вздымающиеся в белой пене. Завораживающее и одновременно пугающее зрелище. И сейчас перед ульем она ощущает нечто подобное. Она сглатывает, в горле пересохло, губы горят, но она не хочет останавливаться. Нужно просто быть внимательной и проявлять уважение. Она медленно снимает сетку с головы. Вот теперь между ней и пчелами нет ничего лишнего. Вновь взмывают ввысь слова из ее песни, нежные и изящные. К девичьему голоску присоединяется глубокий и напевный голос зрелой женщины, которая стоит рядом и подбадривает девочку.

И та грациозно протягивает ручку, прямо как учила Яя.

– Теперь можешь дотронуться до сот.

Анжелика распахивает глаза. Золотая капля растекается по белому воску. Тут же слетаются пчелы, через секунду высасывают каплю, и она исчезает. Пчелы сразу улетают, оставляя необходимое девочке пространство.

Девочка легонько просовывает внутрь соты кончик указательного пальца и чувствует мягкий, теплый и ароматный воск. Мед обволакивает ее маленький пальчик. Она подносит палец ко рту и пробует на вкус. Сладкий и ароматный мед тает на языке. Анжелика улыбается и повторяет это движение снова, а затем позволяет меду стечь ей в ладонь словно в чашу.

– Ты готова? Они сейчас прилетят…

А вот и пчелы. Одна за другой, очень осторожно пчелы садятся на ее руку. Момент невероятного счастья. Их ножки танцуют по нежной коже Анжелики, ей щекотно. Ее смех разносится повсюду, веселит ее спутницу и доходит до моря, которое вздымает в ответ изумрудные брызги. В голове Анжелики снова звучат слова:

Лети, лети, золотая пчела.

Лети, лети, царица цветов.

Ты оберегаешь жизнь, ты оберегаешь то, что грядет.

Воды ты делаешь слаще, слова и пение…

– Видишь? Они признали тебя. Теперь ты тоже их хранительница, доченька.

– Хранительница?

– Да. Отныне ты, Анжелика Сенес, хранительница пчел.

– Как ты, Яя?

Молчание, затем легкий смех, будто дуновение ветерка.

– Да, как я.

Пока она ехала, все вокруг пробуждалось к жизни. К малолитражкам, которые обгоняли ее, присоединись громадные тракторы с огромными колесами и прицепами и несколько повозок с лошадьми или навьюченными ослами на выкрашенных в красный поводьях. По краям дороги деревья уступили место строениям: лачугам, домишкам и особнячкам.

Зазвонил телефон, она протянула руку, чтобы подключить наушник.

– Да?

– Привет, это я.

Анжелика продолжала смотреть перед собой на дорогу:

– Привет.

– Я не вовремя?

Она поджала губы.

– Как дела, мама?

Повисла пауза, затем легкая ухмылка.

– Это я тебя учила не отвечать вопросом на вопрос, помнишь?

Она ничего не сказала, но на губах заиграла улыбка: «Да, мама».

– Ну и где ты на этот раз? – голос Марии был мягким, как бархат, и ласковым.

– Во Франции. Я разве тебе об этом не писала по электронной почте?

– Я не часто проверяю почту, тебе бы следовало это знать. – И снова молчание, и снова длинная пауза. – Ты собираешься возвращаться в Италию? – вдруг спросила мама, будто слова давно повисли на губах, а сейчас вырвались наружу.