Уволившись со службы, Владимир купил на имеющиеся у него деньги однокомнатную квартиру в дешевом пригороде Берлина, установил телефон с автоответчиком, после чего снова связался с братьями, которые по-прежнему часто посещали буйный Кавказ.

Воевать Жан Парлен не хотел, но, кроме войны и специальных операций, делать ничего не умел. Европа теперь была уже не та, она кишела соотечественниками, которым время от времени требовался настоящий профессионал. Бывший легионер сперва сопровождал караваны с угнанными дорогими иномарками, охранял курьеров, везущих контрабандой алмазы.

Тогда он и сменил имя на прозвище Шатун, что соответствовало нынешнему образу его жизни.

Со временем его профессиональный статус стал выше, преступные авторитеты доверяли планирование специальных операций. Несколько вооруженных налетов и крупных ограблений. Все это принесло ему приличный доход, лебединой песней должна была стать последняя акция, которую наметили на конец месяца. Но теперь она пройдет без него.

«Бьюик» притормозил перед глухими металлическими воротами, которые, вздрогнув, стали медленно отъезжать в сторону.

Владимир снова потер лицо шершавыми ладонями, в очередной раз надевая маску Шатуна.

…Невысокий, но с чрезвычайно развитой грудной клеткой и непомерно широкими плечами, с мощным крючковатым носом, нависшим как утес над тонкими волнообразными губами и большим квадратным подбородком, каждое утро он занимался силовой гимнастикой. Отжимание стокилограммовой штанги, подбрасывание двухпудовых гирь позволяли шестидесятилетнему мужчине держать себя в форме.

В далеком прошлом Ашот был неплохим спортсменом. Бокс был для него не только увлечением, это было намного больше — как религия или даже сама жизнь.

В восемнадцать лет Ашот стал чемпионом Армении в среднем весе.

Для своего двора, своей улицы юноша был настоящим героем. Каждый считал своим долгом угостить чемпиона. Ашот услышал в свой адрес столько лестных слов, сдобренных лучезарным вином и многолетним коньяком, что поверил в свою исключительность.

Подобное заблуждение вскоре обошлось слишком дорого. Во время одного из загулов в ресторане произошла стычка со случайным посетителем. Короткая перебранка закончилась одним лишь ударом. Кулак чемпиона, врезавшись в нос оппонента, не только свернул его, раздробив хрящи, но и вогнал один из осколков в мозг. В результате смерть одного, арест другого.

Сидя в следственном изоляторе, недавний чемпион все еще рассчитывал на свою исключительность и надеялся, что нанятый адвокат сможет доказать непреднамеренное убийство и, как результат, будет условный срок. Но все получилось по-другому.

Убитый оказался родственником первого секретаря райкома, потому судьи и прокурор были едины в своем мнении. И приговор, как результат этого единого мнения, гласил: десять лет в колонии строгого режима. Но это был еще не конец несчастий бывшего чемпиона. Отбывать срок Ашот Каспарян был отправлен в зону вечной мерзлоты Коми АССР. За колючей проволокой свои законы, волчьи, но, как ни странно, молодой человек, впервые попавший в этот мир, смог не только прижиться, но даже благодаря своим кулакам добиться определенного авторитета. Здесь же его окрестили на новый манер — Ариец, от производного «ара», как обычно русские называют армян. Единственное, к чему он не мог привыкнуть, это к зимним холодам, когда морозы леденят кровь.

В конце концов, отбыв треть срока, Ашот совершил побег: запасшись сухарями, он ушел со своей делянки на лесоповале. Неделю беглец проблуждал по тайге, а когда, истощенный и обессиленный, вышел к дороге, там его ожидала группа захвата из конвойного батальона. Новое следствие, новый срок, к оставшимся семи годам добавили три за побег, и все вернулось на исходную точку. С той разницей, что теперь первые пять лет предстояло отбыть на особом режиме, то есть в тюрьме.

Тюрьма, или по-блатному «крытая», — это абсолютно другой мир даже по отношению к общему режиму. Заключенные, годами сидящие в тесных бетонных казематах, напоминают взведенную пружину ножа: за одно слово можно жизнь потерять. «Крытая» встретила Ашота настороженно, хотя блатные уже точно знали, кто он и за что оказался в тюрьме, тюремный телеграф работает качественно и без перебоев. Не обошлось и без испытаний — пахан поручил новичку пришить стукача, который, проигравшись в карты, чтобы не отдавать долг, стал «стучать куму». Последствия не замедлили сказаться, проведенные оперативниками чистки выявили много интересного, и кое-кому даже увеличили сроки.

Пахан протянул новенькому заточку, сделанную из супинатора, и коротко сказал:

— Пришей.

После этого двое его «шестерок» научили Ашота, кого пришить, как и, главное, что потом делать.

Через несколько дней представился удобный случай, с приговоренным они встретились в тюремном коридоре. Руководство надежно прятало своего осведомителя от заключенных. Новоприбывший был не в счет, ему-то стукач ничего плохого не сделал. На это и был расчет пахана.

Оказавшись напротив проходящего мимо стукача, Ашот незаметно вытащил из рукава заточку и ткнул ею обреченного в горло. Достаточно было легкого усилия, чтобы остро отточенный металл рассек сонную артерию и пробил адамово яблоко, смерть наступила мгновенно. Дальше Ашот оказался в карцере, где корчил из себя буйнопомешанного. Нежелание увеличить себе срок до максимума (а светило ему пятнадцать лет) заставило арестанта играть роль умалишенного лучше маститых артистов.

Психиатры признали у Ашота Каспаряна агрессивную шизофрению и определили на год в специализированное лечебное заведение. После чего вернули обратно. Срок ему не добавили, но полностью заменили на особый режим. Вернувшись, Ашот стал в авторитете для всех, и после нескольких лет отсидки его определили в одну из камер положенцем.

За девять лет он прошел настоящую школу жизни и уголовный университет. Освободившись из мест заключения, Ашот не поехал в родной Ереван. Воровская сходка предложила ему отправиться в Узбекистан, одному тамошнему «барину» требовался надежный и опытный человек. Лучше Каспаряна тогда было и не найти. Ашот согласился и впоследствии не пожалел. Ни в чем он не испытывал недостатка, имел просторную квартиру, личную машину, достаточно денег.

«Барином» оказался председатель колхоза, запутавшийся в махинациях с хлопком. Чтобы избежать статьи за расход государственных средств, он бросился искать того, кто сможет ссудить ему необходимые средства. «Добрые люди» нашлись и помогли, но взамен попросили о небольшом одолжении. Суть его сводилась к тому, чтобы горные пастбища засеять опиумным маком. Выхода у орденоносца не было, и он согласился. Ашоту было поручено присматривать за председателем, держать в смирении бомжей, специально привезенных для сбора опиумного «молочка», и принимать курьеров из столицы, которым надлежало забирать готовую продукцию.

Еще десять лет продлилась безбедная жизнь Ашота на юге. Он успел жениться на местной красавице Зухре, и она родила ему сына, которого назвали не по-армянски и не по-узбекски, а по-русски Сергеем.