получил простой ответ. Далее — по ситуации. О том, что тварь в этот момент будет голосить, как резаная, отец Василий меня не предупреждал. Вероятно, сам не знал о побочных эффектах.

— Устинья! — повторил я. — Желаешь ли к людям вернуться?

Ведьма, судя по выражению лица, желала только одного — чтобы я сдох в страшных муках.

Н-да, тяжёлый случай.

— Устинья! — вопрос следовало повторить трижды. — Желаешь ли вернуться? Вспомни, блин, уже, что ты человек! — инструкция очевидно не работала, и дальше я погнал чистую импровизацию. — Пока ещё — человек! Мать вспомни, отца! Братьев, сестёр! Тех, кого любила! Тех, кто тебя любит!

Дело казалось безнадежным. Но что-то в моих словах ведьму, кажется, проняло. Крик прекратился.

— Братик, — прочитал я по губам. — Мишутка… — исчезнувшие было слёзы хлынули вновь.

— Вот! Братик! Он ведь мелкий, небось, знать не знает, что ты в ведьму обратилась. И не узнает никогда, если ты к людям вернёшься. Желаешь вернуться? Отвечай!

Я отменил Знак и положил руки на плечи ведьмы.

Длинные кривые когти тут же прянули к моему горлу. Но в этот раз — как-то неуверенно. Как будто она сама не понимала, для чего это делает.

— Отвечай! — приказал я.

— Желаю…

— Повтори! Громко! Возьмись за крест и повтори!

Чтобы совладать с собственными руками ведьме, очевидно, потребовалось немалое усилие. Тварная природа не желала упускать своё. Руки ведьмы двигались мелкими рывками. Когда схватились за крест, сквозь скрюченные пальцы я увидел свечение раскаленного металла.

— Желаю…

— Ещё раз. Громче!

— Желаю! — почти взвизгнула ведьма.

Я подумал, что в следующую секунду кинется на меня. Непроизвольно напрягся, пытаясь её удержать — хотя знал, что это бесполезно. Даже самая слабая ведьма в разы сильнее, чем человек. Даже если этот человек — охотник в ранге Десятника.

Но случилось то, чего я вообще не ожидал. Плечи ведьмы под моими руками вдруг обмякли. Свечение серебра сквозь пальцы прекратилось. А ведьма просто и незатейливо повалилась мне под ноги.

— Ну, здрасьте, — пробормотал я.

Выдохнул. Присел на корточки и перевернул ведьму на спину.

На коже, там, где её касался крест, увидел ожог. Сам крест от движения сдвинулся в сторону и сейчас выглядел совершенно безобидно. Как, впрочем, и ведьма. Теперь уже, очевидно, бывшая. Передо мной лежала простая деревенская девушка. Голая, с распущенными волосами и крестообразным ожогом на шее, но — самая обычная. Силы твари я в ней больше не чувствовал.

Надо же. Работает технология. Честно говоря, до конца не верил. Буду в том селе — заскочу в храм, пожму руку отцу Василию. Вернуть в семью молодую, полную сил красивую девушку — гораздо лучше, чем загасить ведьму, я считаю. Даже если не брать в расчёт моральную сторону вопроса…

Так. Ладно. Лирика — это хорошо, но бывшую ведьму надо бы как-то вернуть в отчий дом, не бросать же голышом в поле. Мало ли кто с утра на пробежку выйдет, могут неправильно понять.

Я взял Устинью на руки и пошагал обратно, к её дому. Но не дошёл даже до бани. На краю поля стояла толпа крестьян.

Глава 2

Ну, так-то, удивляться нечему. Визг тут стоял такой, что странно, как из Поречья не прибежали. Хотя, может, и прибежали, я бы и этому не удивился. Вот уж в чём население Поречья может дать сто очков вперёд кому угодно, так это в скорости сбора и распространения информации.

— Здравы будьте, православные, — приветствовал собравшихся я. — Чё, как посевная? Как озимые?

— Месяц как отсеялись, слава тебе Господи, — пробормотал кто-то.

А ко мне вдруг бросилась высокая, дородная женщина.

— Доченька! Устиньюшка! Что ты с ней сделал, ирод⁈

Женщина неумело замахнулась на меня кулаком. Я прикрылся голым телом Устиньюшки.

— Спокойно, гражданка! Держите себя в руках. По порядку. Прежде всего, ваша дочь — образец добродетели. Ни с каким ярмарочным красавцем она не сбегала. Её похитил леший, пытался обратить в ведьму. Лешего, как вы, вероятно, слышали, умертвил я с боевой группой. Я — это граф Давыдов, есличё.

В толпе загомонили. Пришлось прикрикнуть:

— Тихо!.. Далее. В том, что леший выбрал именно её, ваша дочь не виновата. Леший никого специально не выбирает, Устинье просто не повезло. После смерти лешего девушка обрела свободу и вернулась домой. А я с помощью специального охотничьего колдовства помог ей избавиться от тяжёлого прошлого. Больше она не ведьма. Вероятнее всего, даже не вспомнит, что была ведьмой. А вот тот, кто ей об этом напомнит, обратится в нечисть сам. Я понятно излагаю?

В толпе наступила мёртвая тишина. Каждый, видимо, прикидывал, каково это — обратиться в нечисть.

— Понятно? — повысил голос я.

— Понятно, ваше сиятельство, — поклонился тот мужик, что задал вопрос первым. — Это мы слыхали, примета верная. Кто болтать будет, тот сам в нечисть обратится.

Ну, ещё бы не верная примета. Только что сам придумал.

— Отлично. Собственно, всё… Ах, да! Согласно той же примете тот, кто женится на Устинье, жить с ней будет долго, богато и счастливо. Вот теперь точно всё.

Тишина в толпе сменилась разноголосым гомоном. Теперь, очевидно, прикидывали шансы местных женихов. Возможно, уже и ставки делали.

— Это, — я качнул Устинью на руках. — Заберёт у меня её кто-нибудь? Мне не то чтобы тяжело, но поймите правильно. Я сам — молодой и не женатый.

Дошло. Заохали. Мать Устиньи сдёрнула с плеч шаль, накинула на дочь. Тот дядька, что мне отвечал, оказавшийся отцом, бережно принял у меня ношу.

Из толпы выскочила кума Фёдора — бойкая круглая бабенка.

— Где изволите започивать, ваше сиятельство? У меня дом просторный, милости просим! Я вам и откушать соберу!

— Спасибо, в другой раз. — Я вытащил из ножен меч. Толпа на всякий случай шарахнулась. — Куму твоему — передать чего?

— Н-нет, — заикнулась женщина. — Ничего не надо…

— Ну, и славно. Бывайте, селяне. Не хулиганьте тут. И за дочерьми присматривайте получше.

На глазах изумленной публики я изобразил знак Перемещения.

Через две минуты уселся за стол в трактире Фёдора.

— Неприветливая у тебя кума, Федя.

— Это почему ещё? — разбуженный моим появлением Фёдор вылупил на меня глаза.

— Да даже привет тебе не передала. Ничего, говорит, передавать не надо. Хотя привет — уж