Не нужно быть охотником-профессионалом или ученым-физиком, чтобы понять достаточно простые, если не элементарные вещи: не стоит стрелять дробью в медведя, так как таким зарядом его можно только ранить. А раненый медведь гораздо опаснее обычного. В обычной жизни медведь старается не нападать на человека. Но, если человек ранил медведя, то при этом есть вполне реальная угроза для жизни теперь уже не медведя, а охотника. Не будет большого смысла стрелять в зайца дробью очень большого калибра, так как такой заряд, если и не разнесет его в клочья, то сделает из него крупно ячеистое решето. Одним словом, каждый зверь требует при охоте осмысленного отношения.

Аналогичная картина наблюдается и при лечении нервно-психических нарушений и заболеваний. Чем тяжелее нарушение, тем более мощный препарат требуется для его лечения. Думается, что данная аксиома не требует особо мощной аргументации даже для непосвященных в тонкости психиатрии. В стандартном или классическом случае для врача ситуация в большей или меньшей степени понятна. Но нередко встречаются совершенно атипичные случаи. Интересным представляется вопрос о причинах возникновения такого рода клинических случаев, когда с определенной уверенностью врач может поставить лишь синдромальный диагноз (астенический, депрессивный, тревожный и т. д.). Но, гораздо труднее бывает сразу поставить диагноз нозологический (невроз, депрессия, психопатия, шизофрения и т. д.). Атипичность может быть вызвана наличием органических нарушений головного мозга больного (нарушениями, по большому счету, в своей первоначальной сущности, чисто неврологического характера врожденного и (или) приобретенного характера. Отсутствие полной и отчетливой картины состояния психически больного может быть вызвано и его сознательным и (или) неосознанным желанием скрыть наиболее яркие и важные моменты в своем состоянии (бред, слуховые или зрительные галлюцинации, желание покончить с собой и т. д. и т. п.), чтобы выглядеть в глазах доктора наиболее благоприятным образом. Ибо даже большинство совершенно непосвященных людей хотя бы краем уха, что называется, слышали о тех или иных так называемых чисто шизофренических симптомах и синдромах. Хотя, на самом деле, они могут проявляться и не только при шизофрении.

В ряде случаев человек ил в силу своего психического состояния (когда в психозе не отдает себе полного отчета и является в той или иной степени невменяемым) не осознает себя больным: а имеющиеся у себя болезненные симптомы пытается объяс-

нить чисто житейскими причинами. Похожая картина может наблюдаться и в случае наличия обостренного самолюбия и амбиции. Когда даже самые четкие и конкретные аргументы диагностического плана не являются достаточными для того: чтобы человек просил медиков об узко специализированной помощи. Такой человек считает для себя категорически неприемлемым получение ярлыка "психически больного" ни при каких обстоятельствах. Задумка, надо сказать, по своей сути неплохая, но вот способы и средства ее достижения выбираются многими, мягко говоря, не самые лучшие. Ибо вводя в заблуждение доктора, больной или его родные создают не просто проблемную ситуацию, а предельно драматичную. Так как нередко оттягивают на многие месяцы: а иногда и годы начало адекватного, а, следовательно, — эффективного лечения. А болезнь только и ждет свободы действия, чтобы в максимальной степени разрушить организм больного, и в первую очередь, — его головной мозг. Так как при отсутствии лечения происходят мощные по величине и обширные по зоне распространения необратимые изменения в клетках головного мозга на иммунологическом, биохимическом, биологическом и энергетическом уровнях. И потом уже никто и никогда не сможет скорректировать эти патологические болезненные изменения даже на 20 %, не говоря уже о 50–70.

Еще одна причина атипичности психического состояния больного может заключаться в том, что больной скрыл от своих родных не только сам факт значительного ухудшения своего психического здоровья в целом. И не только на несколько дней, а порой даже на несколько месяцев и даже лет. А родные или в силу своей особой профессиональной загруженности или из-за проблемных отношений с больным еще до начала его заболевания или в связи с высоким уровнем себялюбия и банального или изощренного эгоизма, обусловившими равнодушно-небрежное отношение к жизни и душевному состоянию будущего пациента психиатра, не замечают изменений в его поведении, приписывая их его чисто личностным особенностям, странностям характера, мировоззрения, поведения, настроения и т. д. и т. п.

В результате больной несколько месяцев или лет остается без психиатрической помощи. А болезнь в силу своих специфических особенностей и закономерностей возникновения и развития, дополненная индивидуально-специфическими особенностями организма конкретного больного в ряде болезненных элементов уменьшает свою выраженность. И, выражаясь профессиональным языком, переходит из острого состояния в подострое. И в таком случае при недостаточно доверительном общении больного с врачом или при наличии дефицита времени (у участкового психиатра в диспансере, например, хотя, к сожалению, не только у него) или в силу низкого уровня профессиональной квалификации конкретного доктора или недостаточного, мягко говоря, уровня его добросовестности в выполнении своих профессиональных функций и обязанностей ставится принципиально неправильный нозологический диагноз при более или менее адекватном синдромологическом диагнозе (например депрессивный невроз вместо шизофренической депрессии). Но депрессивный невроз лечится в основном транквилизаторами (элениум, реланиум, феназепам и т. д.) и мягкими антидепрессантами. В то время как шизофреническая (эндогенная депрессия) лечится в первую очередь тяжелыми нейролептиками и мощными антидепрессантами.

Вот и получается, что мелкой дробью для депрессивного невроза вызывается ранение-стимуляция" "медведя"-шизофрении. Которая расцветает еще более пышным цветом, увеличивая степень своей прогредиентности. Иначе говоря, злокачественности течения — показателя частоты возникновения обострений состояния и скорости наступления интеллектуального и эмоционально-волевого дефектов личности, когда даже элементарные житейские дела выполняются, в лучшем случае, с очень большим напряжением, а уровень социальной и семейной, профессиональной и бытовой адаптированности стремительно приближается к нулю. И больной, прежде достаточно неглупый и неплохой человек, становится тяжелым жизненным крестом для своих самых родных и близких людей. В ряде случаев создавая реальную опасность не только для

своего собственного здоровья (как физического, так и психического), но и для жизни, как таковой.

Для того, чтобы хотя бы заподозрить более тяжелую патологию у больного, от врача требуется не только большой опыт практической работы, но и хорошо развития интуиция, способность пропустить через себя патологическое биополе пациента (нанося при этом изрядный ущерб своему, в первую очередь, физическому здоровью, а в последствии, возможно, и психическому). Одним из вспомогательных средств в арсенале врача-профессионала является фармакологический тест. Для того, чтобы понять его суть, сравним выстрел из ружья с введением в организм больного лекарства. Аналогия в данном случае лишь чисто внешне похожая, потому как лекарство имеет цель не навредить, а помочь организму и не имеет особых отрицательных последствий при условии квалифицированного и адекватного назначения.

Если выстрелить