и ей залезть внутрь. Она видела, как муж вышел из машины и направился к ним. Он оглядел платье жены полным недоумения взглядом. Она осмотрелась и обнаружила, что вдела пуговицы не в те петли. Затем он покосился на Чарли, чьи брюки еле держались на бедрах, а подол рубашки в одном месте торчал наружу. Было совершенно ясно, что именно здесь недавно произошло.

– Мартина? Какого черта здесь творится?

– Прости. Это Джейми. Он перестал дышать.

– Вы едете с нами, мэм? Нужно торопиться. Он не имел доступа к кислороду по меньшей мере две минуты, стоит поскорее показать его доктору. – В голосе санитара звучала неподдельная тревога.

Мартина отчетливо видела, как лицо мужа исказил панический страх.

– Нет, с вами поеду я, – заявил он, встав перед Мартиной так, словно ее вообще не существовало.

– Прости! Я бы никогда этого не допустила! – выкрикнула она.

Слезы хлынули из глаз. Она уже знала: он прекрасно понял, чем она занималась.

– Послушай, друг… – произнес Чарли, уперев взгляд в носы ботинок.

– С вами обоими я разберусь позже!

Он забрался в машину и захлопнул за собой дверь.

Мартина наблюдала, как микроавтобус отъезжает от их дома. В ту же секунду сын Чарли разразился ревом, нормальным плачем, свойственным здоровым младенцам, оказавшимся на пронизывающем холоде. Она не нашла в себе сил даже взглянуть на него. Вбежала в дом и с грохотом захлопнула дверь. Она не могла снова впустить Чарли. Только не сейчас!

* * *

Зазвонил телефон, Мартина сняла трубку. Это был муж.

– С ним все в порядке?

– Я хочу, чтобы ты убралась из дома к нашему возвращению. Не желаю больше никогда тебя видеть.

– Но… Это же несчастный случай!

– Я знаю, как все произошло. Знаю, что ты сделала. Любой бы догадался, только взглянув на вас обоих.

– Я чувствовала себя такой одинокой. Понимаю, мне нет оправданий, но, когда появился Джейми, ты постоянно внушал, что я никчемна. Мне просто захотелось снова ощутить себя женщиной, хотя бы на один вечер. Я не знала, что такое может случиться. Ты прекрасно понимаешь, что я не виновата!

– И поэтому все в порядке.

– Нет. Разумеется, нет.

– Он сейчас в реанимации. Хочу предупредить: если малыш не выкарабкается, то и тебе станет незачем жить.

– Пожалуйста…

– Вы оба пожалеете, что еще не умерли.

Он бросил трубку.

Мартина знала: муж не из тех, кто разбрасывается пустыми угрозами. На ее глазах он совершал поступки, заставившие бы других женщин бежать от него без оглядки как можно дальше. Она знакома с темной стороной его личности, которую не замечали другие люди. Поначалу это даже возбуждало. То, как смотрели на него в некоторых пабах или ночных клубах, когда он входил, как люди расступались перед ним, явно опасаясь. Окончательно она поняла, что ей нужен именно этот мужчина, после одного случая: однажды на улице он сунул зазубренное горлышко разбитой бутылки в лицо грубияну, нахамившему Мартине. Никто прежде не заступался за нее подобным образом. Вот и сейчас он не дает спуску, только уже ей.

Она достала из шкафчика в ванной пузырек с валиумом, а потом принесла из кухни бутылку джина. Мартина и в самом деле не смогла бы жить без своего сына. Жить с грузом на совести из-за того, что ее не было рядом, когда малыш больше всего нуждался в помощи. Жить, вспоминая, как он лежал без сознания в комнате на втором этаже, пока она бессмысленно развлекалась с мужчиной, которого даже не находила особенно привлекательным. Муж ясно дал понять: она больше не будет частью жизни Джейми, значит, ей осталось только принять эти таблетки одну за другой, запивая каждую глотком джина. Она еще не успела полностью протрезветь после вина, выпитого за ужином, и решение далось легко. Она уходила на своих условиях, желая дать мужу почувствовать такую же боль потери, какую испытывала сама. Пусть он пожалеет о том, как разговаривал с ней, поймет, что ему стоило вовремя вернуться домой, чтобы спасти жену. Ей хотелось заставить его осознать, что в случившемся есть немалая доля его вины. На сей раз последнее слово останется за ней.

Глава 1

2017 год

Гэбриел Уэбб стал убийцей. Он еще сам не знал об этом, но до конца дня ему предстояло изведать чувство, которое испытывают, отняв чью-то жизнь. А пока он включил громче музыку в спальне, чтобы заглушить голоса родителей, ссорящихся из-за него.

Их реплики то и дело сводились к тому, что он «окончательно отбился от рук» и его необходимо «жестче контролировать». Мать предлагала отправить его пожить у тетки в Челтнэме. Отца обуревала идея отдать сына в армию, где тот поймет, «как хорошо было дома». А все потому, что Гэбриел отпустил волосы до плеч и иногда подводил глаза косметическим карандашом.

Он натянул панковские брюки в красную клеточку и обулся в тяжелые башмаки «Нью рокс», продев шнурки через хромированные люверсы в их передней части. Перебрал верхнюю одежду, выбирая, что наденет сегодня. Какой наряд наилучшим образом подойдет к запланированному. Мобильный телефон подал сигнал, и Гэбриел взглянул на дисплей. На нем отобразилось множество эмодзи, каждый из которых означал возбуждение его подружки Эммы, фигурировавшей в списке контактов как Прозерпина, Римская Богиня и Королева Преисподней. Он же в ее телефоне значился под псевдонимом Плутон, Бог Смерти. Мрачная и темная символика – вот чем по большей части привлекали их готы[1]. Сегодня вечером они собирались на концерт нью-металл группы «Апокалиптика»[2] в местом клубе – редкий случай в нынешнем Эксетере, где по всему городу расплодились сплошные джин-бары для артизан-хипстеров[3].

Гэбриел влез в черную, всегда как будто мокрую на вид велосипедную куртку. Она подчеркивала его стройную мускулистую фигуру, и ему нравилось, как Эмма смотрела на него, когда он был в этой куртке. Он ловил взгляд подруги на своей груди, а она тяжело сглатывала, подавляя желания, вызванные видом его тела, до той поры, пока они не оставались наедине.

Затем он вынул из шкафа черный кожаный корсет на ремешках с застежками и надел его, хотя в голове вертелись насмешки родителей: «Мужчина в корсете? Вот умора!» Он не утягивал талию. Он отдавал дань моде, а вовсе не стремился подчеркнуть сексуальность. Впрочем, его не особенно беспокоило мнение родителей. Одежда – это способ самовыражения. Он совершенно не собирался шокировать кого-то или демонстрировать дух воинственного протеста. Но всегда удобнее быть «в своей шкуре», а в этом наряде Гэбриел ощущал себя особенно