изучала ногти, содержимое носа и 'стреляла' по мухам из сложенных вместе пальцев, прищурив один глаз и чмокая дутыми губами.

Она работала на проходной высокого офисного здания и представляла себя крутой бабищей из 'Матрицы'. Как и Нео, она давно обрела способность растягивать и замедлять время… когда ей было смертельно скучно, то есть с 9 до 19 каждый будний день.

Основная масса людей уже прошла в здание, поэтому в ближайшие два часа никого не предвиделось.

Со стороны входа послышался нарастающий торопливый стук шагов.

— Верочка, привет!

— Опаздываю на встречу! Пробки…

— Здравствуйте, Сергей Иванович.

— Держи шоколадку. С наступающим!

— Спасибо… Серёжа.

— Вечером всё в силе?

— Да, я в 19 освобождаюсь.

— Побежал, опаздываю.

— Давай до вечера.

Серая арка металлообнаружителя замигала разноцветными огоньками и протяжно запищала.

Верочка встрепенулась и вытянулась в струнку.

— Серёжа, постой!

— Вера, ну опаздываю! Ты же меня знаешь!

— Стой, говорю!

— Ты же видишь, у меня ничего лишнего… запрещённого.

— Сейчас проверим.

Серёжа скинул пиджак, вывернул карманы и даже снял ботинки…

Верочка прошлась по нему ручной лопаткой металлоискателя с ног до головы и с головы до ног, что-то приговаривая себе под нос.

Прошло 15 минут.

— Может, носки снять?

— Давай не умничай! — строго сказала Вера.

А потом сама себе:

— Странно… Заглючила, наверное, как вчера, — и хлопнула ладошкой по стальной боковине арки.

Та мигнула и пискнула.

— Ну, беги… Ты же торопишься. Так, значит, в 19?

Серёжа уже не торопился, надевая ботинки, но всё равно ничего не ответил.

Коротыш десятый. Директор

Лифт остановился на последнем этаже, и двери плавно разъехались. Он беззвучно зашагал по мягкому ковролину вдоль дверей-близнецов. В коридоре была тишина, но за дверьми ощущалось движение, негромкие разговоры и шум телевизоров. Вот она — табличка пять, восемь, восемь. Он повернулся и прислушался. За дверью — тишина. Алексей уверенно постучал три раза. Топот босых ног, и в щели появилось розовое лицо молодой девушки, обрамленное белыми кудрями.

— Минеральная вода и сок.

— О, быстро вы. — Широко улыбнулась девушка.

— Зайдите на секунду.

Он широко шагнул за порог и остановился, держа поднос с двумя запотевшими бутылками.

Девушка бросилась в комнату, сверкая розовыми пяточками, и вернулась с кошельком.

— Это вам за старания. — Она посмотрела ему в глаза, и сотня упала мимо подноса.

— Лёша? Я думала — ты директор.

— Да это шутка была.

— А я вот с нынешним мужем… Проездом.

— Всё хорошо у тебя?

— Да… Ты, это, возьми ещё пятьсот. На чай.

— Спасибо. Хорошего дня.

Он спустился на лифте вниз и вернул поднос в бар, подмигнул официантке и положил пять сотен на стойку.

— За что, Алексей Иванович?

— За хорошее настроение. И молчание.

— И зачем директору самому заказы носить?

— Чтобы участвовать в процессе не только снаружи.

А затем добавил тихо: "Однако, похорошела за два года…"

Коротыш одиннадцатый. Зимний вечер

Крупные снежинки невесомо парили в воздухе. Изредка скрип шагов ненадолго нарушал тишину. Фонари кутались в шарах тёплого света. Зимний вечер, безмолвный и безветренный, вызывал чувство отстраненности и одиночества. Прохладный воздух освежал лицо.

Я шёл в кафе на свидание с девушкой, а вместе со мной шёл, теперь уже далёкий, 2007 год.

Дорожка из светлого двора с огоньками окон за углом превращалась в прямую без фонарей под бесконечным звёздным небом. Прямая упиралась в перекрёсток, за которым стояло нужное мне здание.

Кафе ютилось на первом этаже магазина. В магазине было светло, тепло и тихо. Скучающие продавцы ожидали окончания рабочего дня.

Я с букетиком цветов устроился за круглым столиком и заказал чашечку кофе. Две официантки шептались за стойкой, а я поглядывал на часы. Звонить было некуда и не с чего: сотовый телефон пришёл в массы несколько лет спустя.

Чашечка кофе закончилась, полчаса ожидания вышли

— Вы ещё что-нибудь будете?

— Спасибо, нет.

И снова на свежий воздух. Я выдыхал еле заметным паром в тишину зимнего спокойствия, звезды перемигивались где-то там в бесконечности. Какой хороший вечер.

Дома я подарил цветы маме и устроился в мягком кресле смотреть телевизор.

Мама позвонила коллеге, чья дочь прождала меня в кофейне… за стенкой кафе. Новую встречу назначили через неделю.

Спокойствие и тишина зимнего вечера, домашний уют и чувство уверенности в том, что всё будет хорошо, приятным теплом разлились по затылку и шее, а потом растеклись мурашками по телу, заполняя его спокойствием тихого счастья.

Мы встретились через неделю в той самой кофейне, выпили по чашечке кофе с мороженым… и больше не виделись.

Прошло полтора десятка лет, и я случайно узнал, что несостоявшаяся подруга стала матерью-одиночкой. А я стал отцом большой семьи. Кафе «Одиссей» уже давно не существует, а кофейня меняет хозяев и здравствует до сих пор. В ней всё те же плетёные стулья и стеклянные столики в полумраке, и булькающий аквариум у стены с разноцветными рыбами…

Иногда я вспоминаю тот тихий зимний вечер, когда мне было двадцать четыре. И снова приятное тепло растекается по спине, рукам, шее…

И я точно знаю, что всё будет хорошо.

Коротыш двенадцатый. Онли шит

В музее современного искусства города Г грандиозное событие: скандальный новомодный художник Х, отец и отчим нового направления «онли шит», представляет миру очередное «творение». Событие финансируется администрацией города. Искусствоведы, богатеи, ценители искусства, журналисты крупных газет и даже духовенство — все здесь. В натянутой тишине возбуждённого ожидания отчётливо тикают настенные часы.

Молодой журналист Андрей не успел сегодня позавтракать и, переминаясь с