его угол приподнялся, как от порыва ветра. Послышался скрип.

– Я уже почти всё, – торопливо ответила девочка. Она запихала в себя последний кусочек тоста, запила и вскочила из-за стола. – Я поела! – крикнула Кассандра в тишину дома.

Где-то в соседних комнатах родители были заняты своими делами.

Девочка убежала к себе, но почти сразу же вернулась обратно и забрала со стола свой рисунок. Синяя дверь на картинке была приоткрыта.

* * *

С утра у Картера было много дел. Вчера изменились планы по электрике. Изменения были незначительны, но они были, а это значит, что их следовало согласовать с заказчиком. Мистер Стоун ждал его у себя с новой сметой.

Картер принял душ, оделся и вышел из спальни. Жена вставала позже, и он не стал её будить.

Заметно потянуло холодом. В конце коридора хлопнула и со скрипом отворилась дверь. Картер подошёл ближе и заглянул в комнату. Светлые обои с розовыми цветочками, оранжевые рамы окон и развевающиеся на ветру тонкие жёлтые занавески.

Картер прошёл, захлопнул и запер оба окна, думая о том, что надо бы не забывать делать это с вечера, чтобы холодный ночной воздух не выхолаживал дом. Он уже собирался выйти, когда его взгляд привлекло какое-то пятно на стене. Большое, почти прямоугольное – оно напоминало очертание двери, висящей в воздухе.

– Песочный человек1, – почему-то пробормотал Картер.

Он смотрел на стену, смутно напоминавшую ему о чём-то важном. Будто бы он уже видел всё это где-то, но никак не мог вспомнить, где именно. Чего-то не хватало этой картинке для того, чтобы он узнал её.

Картер подошёл и провёл рукой по пятну на стене. За ладонью оставался чистый след. Картер повернул ладонь и увидел, что она вся покрыта мелкими чёрными волосками. Он отряхнул руку и пригляделся: совершенно верно, стена была покрыта прямоугольным пятном шерсти. Может, здесь раньше висел ковёр? Наверное, так и есть.

Ветер за окном зашумел листвой, напоминая, что жизнь не ждёт. Картер вышел. За спиной раздался скрип и что-то стукнуло, будто бы хлопнула большая дверь. Картер вздрогнул, снова распахнул дверь и осмотрел комнату. Окна были закрыты. В комнате никого не было. У стены, запачканной шерстью старого ковра, лежал лист бумаги. Картер подошёл, поднял его и увидел детский рисунок. Стена этой самой комнаты, распахнутая большая синяя дверь посередине, а за ней, на лугу, полном цветов и ярких разноцветных бабочек, маленькая светловолосая девочка с ярко-голубыми глазами.

Картер спустился вниз. Рисунок не шёл у него из головы. Он не выбросил его, а оставил на столе в столовой. Хотел вечером спросить у жены, не помнит ли она, была ли дочь у предыдущих владельцев. Зачем ему это знать, Картер не мог объяснить даже себе.

Он зашёл в гараж и сел за руль серебристого минивэна, взглянул в зеркало заднего вида и почувствовал, как по спине побежали мурашки. Он отчётливо понял, что ему не хватает при взгляде на заднее сиденье: детского кресла и светлой макушки маленькой девочки с голубыми глазами.

– Кэсс, – произнёс Картер одними губами.

В кармане громко зазвонил сотовый.

В масках

Голос без капли эмоций объявил: «Осторожно! Двери закрываются». Дрогнули и поехали друг к другу створки дверей.

В два мощных шага-прыжка Егор оказался рядом с одной из таких дверей, проскочил внутрь и сразу же ощутил, что его тянет назад: дверьми «зажевало» рюкзак. Он выскользнул из лямок и рванул рюкзак на себя. Створки дверей отпустили добычу и с голодным щелчком схлопнулись. Егору показалось, что он слышит голодное урчание в их желудках.

– Извините, сегодня останетесь голодными! – извинился перед дверьми Егор.

Рядом послышалось задорное, словно детское, девичье хихиканье. Егор обернулся. Около двери сидело несколько человек. Самая ближняя к Егору женщина – в синем плаще и таком же синем берете – смотрела на него поверх белой медицинской маски и её глаза улыбались. Светлые пушистые ресницы были почти не заметны на бледном лице.

Егор развёл руками, мол, не накормил я голодные двери, прошу простить.

Женщина посмотрела на двери, на Егора и в притворном испуге приподняла брови: «Как же они теперь, голодные-то?!»

Егор указал взглядом направо, налево, кивнул в сторону двери: «Пассажиров много, кто-нибудь, да накормит!»

Женщина приподняла одну бровь: «Вы думаете?»

Егор кивнул: «Я уверен!»

К дверям подошёл невысокий мужичок с большим баулом на спине, и Егору пришлось потесниться, чтобы освободить ему дорогу. Женщина в синем пропала из его поля зрения.

Чем ближе к центру, тем больше в вагоне становилось народа. Егору даже пришлось пару станций проехать, вжимаясь в белую надпись «Не прислоняться».

«Да я бы с радостью!» – мысленно оправдывался Егор перед надписью с запретом, который он так нагло нарушал.

Готовясь к переходу на другую ветку, Егор протиснулся к дверям. Женщины в синем на месте не было.

«Жаль», – подумал Егор и улыбнулся, вспомнив их безмолвный разговор.

Два пролёта переходов и снова перрон. Снова секунды электронных часов слагаются в минуты, а минуты тикают, неумолимо приближая…

«Поезд! Поезд они приближают!» – прервал поток мыслей о бренности жизни Егор и дал себе зарок больше философов на ночь глядя не читать.

Подъехал поезд. Толпа схлынула с перрона, набиваясь в вагоны. «Осторожно! Двери закрываются»… Дальше Егор не слушал: перед ним мелькнула синяя беретка и безразличные ко всему серые глаза вдруг осмысленно сфокусировались на нём.

Сначала это была улыбка: глаза лучились весельем, и даже Егор невольно улыбнулся. Затем их «диалог» продолжился.

Женщина округлила глаза: «Ах, это снова вы!», прищурила их и слегка повернула голову в сторону: «Вы меня преследуете?»

Егор бросил взгляд на себя, потом на женщину и расширил глаза: «Я?!»

Женщина кивнула, не прекращая щуриться: «Да. Вы!»

Егор снова бросил взгляд на себя, а затем помотал головой: «Я? Нет!»

Женщина посмотрела на него и кивнула: «Вы. Да!»

Егор замотал головой ещё резче: «Нет! Нет! Нет!», пристально посмотрел на женщину.

Она продолжала щурится, а затем медленно подняла вверх одну бровь: «Чем докажете?»

Взгляд Егора прошёлся направо, затем налево. Затем снова туда и обратно. Быстрее. Ещё быстрее. Потом замер. Указал на себя, на неё и сощурился: «Я. Вас. Преследую!»

Брови женщины подлетели вверх: «О как! Признался, значит». Она склонила голову к плечу и приподняла одну бровь вверх: «И зачем?»

Егор снова указал на себя, а затем свёл зрачки к носу: «Я сумасшедший!»

А женщина снова захихикала. Совсем, как девчонка. И Егор невольно улыбнулся.

Они ехали посреди толпы