Монолог

Я жду, а тебя все нет. Но я знаю, как ждать. Я умею ждать. Я знаю, ты придешь. Ты входишь и закрываешь дверь. Я кидаюсь на встречу. Не стоило заставлять меня так долго ждать! Ты отмахиваешься? У тебя дела? Поставить чай, позвонить друзьям… Я знаю. Но и ты знай, я рядом.

Ты проходишь на кухню, я следом. Ты же знаешь, я всегда с тобой. Где сегодня был? На празднике? Было весело? И ты думал, что вот так просто ты избавишься от меня? Наивный! Ты же знаешь… Там, глубоко, где всё ещё стучит твоё горячее и чуткое сердце, ты знаешь… Я всегда буду с тобой! От меня нельзя так просто отмахнуться.

Ты идёшь к телефону? Да, кому тебе звонить? Я утешительно хлопнаю тебя по плечам, опуская их ниже. Тебе некому звонить. У тебя есть только я. Друг? Какой друг? А-а, коллега. Не обманывай себя, это не друг. Это тот, с кем ты работаешь.

Но я отойду, подожду, звони. Звони, но знай, что я за спиной. Ты это знаешь, я же вижу. Вижу, как нерешительно рука тянется к телефону. Хочешь, я отвернусь? Звони…

Что? Занято?

Ты кладешь мобильный обратно и поворачиваешься. Ко мне. Я обнимаю тебя крепко-крепко. Ты мой, и нам больше никого не нужно. Никого! Ты слышишь? НИКОГО! А я всегда буду с тобой. Всегда буду рядом. Куда ты? Опять к нему? Не надо!

Ты наливаешь чёрный кофе и садишься к монитору. Урчит, включаясь, системный блок. Не люблю его. Останься со мной! Нет? Нет?! Ладно, я подожду. Посижу рядом с тобой и подожду.

Света нет, и комнату освещает только экран монитора. Не люблю этот свет. Он живой. Он оживляющий.

Ты сидишь рядом с ним. Чувствуешь меня? Я здесь. Тихо прикасаюсь к спине, плечам. Ты устал. Хватит. Иди, ложись. Снова нет? Я прижимаюсь к тебе и жду. Снова жду.

Ты выключаешь компьютер… Мы одни. Теперь ты только мой! Все отговорки закончились. Я обнимаю тебя, провожу по твоим волосам, заглядываю в глаза и вижу её. Искорка жизни. Последняя надежда. Она ещё там. …Но я это исправлю!

Я окутываю тебя со всех сторон. Слышишь тишину – это я. Видишь темноту – это я. Чувствуешь пустоту – это я.

Нет, опусти руку. Нам не нужен свет.

Молодец. Ты ещё борешься? Думаешь, способен меня отогнать?

Я пронзаю тебя насквозь. Чувствуешь, мы едины! Я в твоём теле. Я в твоей крови. А-а, вот оно! До сих пор живое и дерзкое, но такое беззащитное… Сердце. Именно в нём, в самом его центре, твой дух. Непокорный, но уже почти сломленный. Я доберусь до него, доберусь обязательно! Смотри!

Я сжимаю сердце, сдавливаю. Оно трепещет, но всё ещё бьётся. Но как бьётся? Всё слабее и слабее. Я доберусь…

Твоё дыхание становится прерывистым, неровным. Да, это я. Узнал?

Ты делаешь резкий вдох, будто задыхаешься в моих объятьях, и медленно выдыхаешь первое за весь сегодняшний вечер слово:

– О д и н о ч е с т в о…

Узнал-узнал. Это я. Иди ложись, я провожу. Ты же знаешь, я всегда буду рядом. Всегда…

Ты идёшь в спальню. Я за тобой. Скоро ты будешь только мой. Ты же этого хочешь? Не бойся, это будет не сегодня. И даже не завтра. Но я чувствую, что уже скоро, очень скоро. Ты чувствуешь это?

Без тебя никто скучать не будет, у тебя же никого нет. Только я.

Твой дух слабее с каждым днём. Он будет сломлен, как и многие другие до него. Ждать осталось недолго. А я знаю, как ждать. Я умею ждать.      И я дождусь.

18.09.2005г.

Сирена

Андрей не спеша расчищал машину от снега. Мерно гудел мотор, выпуская из выхлопной трубы клубы пушистого дыма. Андрей затянулся сигаретой и вторя выхлопным, тонкой струйкой выдохнул из себя дым. Курить дома жена запрещала. Да и в машине тоже. Андрей с сожалением подумал о том, что в холостые годы он не спрашивал «можно ли мне покурить?» и не искал где можно это сделать.

Очередная порция снега спрыгнула с автомобильной крыши прямиком на него. Андрей ругнулся. Холодный мокрый снег попал на рубашку, на ремень брюк. Теперь всё намокнет. Он попытался стряхнуть с себя снег автомобильной щёткой, но лишь размазал мокрое пятно. Андрей раздражённо сплюнул окурок в ближайший сугроб и залез в машину. Там, в тепле и относительной сухости – рубашка намокла и теперь холодила живот, – он осмотрел показания приборной доски и с тоской взглянул в сторону дома.

Поездки по магазинам выматывали Андрея хуже, чем ежедневное стояние в московских пробках утром и вечером – вместо зарядки. А поездка за продуктами к новогоднему столу – что могло быть хуже? Чем новогодний стол так отличается от ежедневного? Количеством еды? Красотой майонезной сетки на салатиках? Непременными мандаринами и шампанским? Которое, кстати, Андрей вовсе не пил, предпочитая более крепкие (и более мужские) напитки, вроде коньяка или виски. Да-а, хороший виски стоил даже предновогодней суеты. Андрей погрузился в мечты о том, как он свалит на новогодние праздники из дома к своему старому другу Лёхе. Накатят по пятьдесят, закурят. Э-эх! Только бы жена отпустила. И Андрей тут же возмутился собственным мыслям. Как это «отпустила»?! Он что, ребёнок что ли?! Предупредит, и уйдёт! Он свободный человек! Но от слова «предупредит» Андрей всё же поморщился. Так и так выходит, а больше не свободный он человек. Семья требовала времени, внимания…

«…и немалых нервов», – про себя добавил Андрей, заслышав знакомые голоса с улицы. Его девочки шли к машине и о чём-то громко спорили.

Андрей уже морально приготовился оказаться меж двух огней. Он сел прямо, пристегнул ремень.

Задняя дверь открылась, на сиденье плюхнулась дочка – двенадцатилетняя Танюшка с большими серыми глазами и прядкой русых волос, торчащих из-под огромных меховых наушников на её голове.

– Мам, я сама за ним буду убирать!

– В сотый раз, Тань, никаких собак!

Жена села на соседнее сиденье. В её руках неизменно светился экран телефона – Instagram.

– Пап, – дочка сразу же переключилась на него. – Ну у всех уже собака есть, одна я, как дура. Ребята гулять выходят, а я стою и из окна смотрю.

– Ходи вместе с ними, – хмыкнул Андрей. – Кто запрещает?

– Одна? Они то с собаками!

– Они с тобой дружат из-за собаки или из-за тебя?

Андрей поморщился. Этот разговор повторялся раз за