в мешок!.. Но сказать по чести:

Я соломки не подстелила

На проклятое это место.

Неизвестность

Нет понятья «безысходность смерти»,

Бьёт лишь жизнь наотмашь – плачь, не плачь.

В благосклонность вы её не верьте –

Наготове плётка неудач,

Где-то под рукою кнут сомненья,

Жаждет пистолет прильнуть к виску,

И крадётся вслед за нами тенью

Обречённость, прихватив тоску.

Вдруг пути прервутся тупиками,

И ступеньки устремятся вниз,

Некрологи ухмыльнутся в раме:

– Все там будут! – правильный девиз.

Все там будем! – в чём тогда проблема?

Раньше, позже – нет причин гадать.

Может, это лишь побег из плена

Иль призыв во внеземную рать?

Ведь недаром с миром всяк отпущен,

И единый раз земля как пух…

Если в самом деле ждут нас кущи,

То наделал шуму б этот слух –

Только бы хоть кто-то возвратился,

Посмотрев хотя б одним глазком.

От вновь прибывших тот свет ломился б,

Шли б туда шеренгой и гуськом.

Но спасает, как всегда, незнанье –

Никому ведь неохота гнить.

Зависаем перед вечной гранью,

Втискивая тщетно «быть» в «не быть».

Сказка и песня

То мы часто просим,

Что сберечь не в силах…

Мне намедни осень

Сказку подарила.

Вроде шутка, малость,

А на сердце легче.

Мне всё вспоминалась

Ночь нежданной встречи.

Сладкий привкус риска,

Откровений гиблость,

А зимы уж близко

Песня доносилась.

Стал дурацкий случай

Ценностью бесспорной,

Был смутьян колючий

Нежным и покорным.

Возвращал он лето

Щедро, без опаски

И ушёл с рассветом

Прямиком да в сказку.

Я ж не совладаю

С мыслью неуместной,

Что ушла тогда я

Прямиком да в песню.

Вдали

Я б могла рассказать, как вдали мне жилось,

И какие обеты на душу легли,

Коли ей, бесприютной, и с телом бы врозь -

Лишь бы прочь от жестокой постылой земли.

И поведать о каре за слово "люблю",

О немыслимой истине мёртвых зеркал,

Тени маятника, напоминавшей петлю,

Как отходную мне сатана прочитал.

Мне признаться бы в том, как безжалостен спрос

Там, где солнце черно и где сажа бела,

Где пила я взахлёб из источника слёз

И проклятье своё, словно крест, пронесла.

А манящая тяжестью спелая гроздь

Кровью брызгала вдруг… мне б покаяться в том,

Как в ненастную полночь непрошеный гость

Разбивал мне окно измождённым крылом.

Мне шептать бы о том, как сходила с ума

У крыльца мрак узрев гефсиманских4 ветвей,

Осознав, что земля вся – Акелдама5,

И Голгофа6 – единственный выступ над ней.

Мне кричать бы о том, как пугающ простор,

Мне открытый. И ваш очистителен гнев -

Я и близких людей обрекла на позор,

Предала всех, кто слепо доверился мне.

Мне хрипеть бы о муках удушья в себе,

Когда вслед мне бросали не камни, но грязь,

Когда гнали – из милости, не по злобе! -

От поветрий смертельных рукой заслонясь.

Вы простите мне всё и в положенный срок

Не за тыном – в ряду общем – сладите дом.

Вы зачтёте мне то, что сдержала зарок,

Что не стала рассказывать вам ни о чём.

Одна

(песня)

Ты хотел бы вернуться на реку Тишину?

Л. Мартынов.

Ты представь на миг, как я здесь живу

Под защитой озера Тишина.

Я стелю туман, я плету траву –

Кто сказал тебе, что я здесь одна?

Припев:

Этот ветер трепетный за стеной –

Снова он со мной, до утра со мной.

Вы представьте лишь, сколько долгих лет

Я сшивала явь из обрывков сна.

Может, здесь и тьма, но я вижу свет –

Кто поведал вам, что я здесь одна?

Припев:

Этот свет невидимый, неземной –

Снова он со мной, до утра со мной.

Я вдали от всех, и закон суров:

Как у озера, у вины нет дна.

Но слышны в тиши перезвоны слов –

Кто поверит вам, что я здесь одна?

Припев:

Кто там – ангел, бес – за моей спиной?

Снова он со мной, до утра со мной.

Ангел или бес за моей спиной –

Снова он со мной, он всегда со мной.

Старый замок

Старый замок смертельно устал

От того, что в нём тихо и чисто,

От обмана своих же зеркал,

От толпы пропылённых туристов.

Он осунулся и обветшал -

Холм под ним уж не кажется троном,

И забыл он, кого укрывал -

Йорков7, Габсбургов8 или Бурбонов9.

А туристы спешат чередой,

Рассуждают про тонкости стиля…

У ворон спросит замок седой -

– Вроде те же вчера проходили?

Наизусть помнит день он любой -

Надоевшее вечное действо.

В разговорах с оглохшей судьбой

Просит лишь привидений семейство.

– Вот устроили б переполох,

Без причины захлопали б двери,

И в подвалах пророс свежий мох,

В возвращенье хозяев поверив.

И настала б тогда благодать -

Дряхлый замок подумает сонно,

И вздремнёт, чтоб во сне увидать

Йорков, Габсбургов или Бурбонов.

Цветок

Ты прохожий, ты странник, ты путник,

Позабывший про брошенный дом.

Не тревожно тебе и не трудно

В переходе извечном твоём.

Ты дорогу листаешь, как книгу,

В ней закладками стали столбы.

На котомку и посох вериги

Ты сменял у торговки-судьбы.

И ложится усталость на плечи,

Твой почётный, заслуженный груз.

Может быть, на обочине легче,

Но к тебе я отчаянно рвусь.

Ты возьми меня, странный прохожий,

Я диковинный яркий цветок,

Мне пора прочитать строки тоже

Те, что выучил ты на зубок.

Лепестков несмирённое пламя

Не для ваз, как и не для петлиц.

Ты меня на тоску и на память

Сохрани среди пыльных страниц.

Чтоб однажды, откинувши вёрсты,

Обретая в прошедшем привал,

Вдруг понять, как красиво и просто,

Не жалея, меня ты сорвал.

А где-то там

А где-то там, меня где нет,

Деревья спят в снегу,

И весь огромный белый свет

Баюкает тайгу.

И там, далёко-далеко,

Свет батюшка Витим

Корит меня угрюм-рекой,

Что не осталась с ним.

И там, за тридевять земель,

Где стуж картинный зал,

Лиловых брызг на акварель