во время запуска фейерверков поскользнулся на карнавальной маске, неудачно упал на свой кинжал и скончался. Следствие было проведено со всей тщательностью и пришло к единственно возможному выводу – это был несчастный случай.

Король, придворный из его свиты, видимо посвященный в детали происходящего и интендант д"Орилье на несколько секунд замерли. Первым, к удивлению мэтра Тюро, взорвался интендант.

– В жизни не слышал подобной чуши! И это все, что может нам поведать великий Тюро?! Молодой, здоровый и физически крепкий мужчина спотыкается на маске из папье-маше, падает на свой кинжал и распарывает себе живот! Зачем он вообще достал кинжал? Вот, что я вам скажу, месье. Вы или полный болван, или изменник, купленный нашими врагами, чтобы помочь убийце уйти от возмездия. Только не надейтесь нас одурачить….

Тюро был так поражен, что даже прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться и понять происходящее.

– Вы не правы, дорогой д"Орилье, – услышал он голос Его величества: – Мэтр Тюро проделал прекрасную работу, и его выводы безусловно заслуживают самой высокой оценки и нашей признательности.

Тюро резко вскинул голову, успев поймать ухмылку на лице придворного – лже-кучера.

– Д"Орилье прав, я действительно болван, – подумал он.

– Как я мог принять убийство за интрижку интенданта. Это даже обидно для мадам де Шенье, она птица более высокого полета, там, где она обитает, убийства совершают чужими руками, вот, такими, как у господина королевского кучера, к примеру. А уж шпионы и вовсе кишат повсюду, утаить, что некий платочек подарен некому кавалеру, невозможно. Это месть любовной страсти, но месть четко спланированная, в соответствии с отданным безоговорочным приказом.

   Через несколько часов мэтр Тюро и Фортуна тряслись на жестком сиденье полицейской кареты по дороге в Париж. Настроение у них было подавленное, они старались не смотреть друг на друга. Первым не выдержал Тюро:

– Да, моя дорогая! Но ты должна принять во внимание, что я не принял вознаграждения, объяснив свой поступок простотой расследования. А главное, я не позволил свалить вину на простодушных парижан, которые потеряли голову от счастья, получив приглашения на праздник в Версале.