Усиление я оставил на тот случай, если придется выдержать нападение еще одной шайки гоблинов. Мало ли сколько существ еще находится там.

До лагеря Мьелдона я добрался на лошади. Нога ныла и ходить пешком я мог только ограниченное время. Но энергии от Совета Рассвета я получил выше крыши.

И потому, оседлав четвероного скакуна, отправился к лесу, прямо к раскинувшемуся лагерю не меньше, чем в двадцать палаток. Горели костры, хотя стоял ясный день, а вокруг лагеря стояли с длинными палками несколько послушников.

— Стой! Кто такой? — остановил меня ближайший.

— Бавлер.

— А, проходи, — он отступил в сторону, позволив мне привязать лошадь к дереву.

— Как дела обстоят? — спросил я, прихромав чуть ближе.

— Копаем. Изучаем. Складываем. В монастырь увезем только те останки, что потребуют особенного исследования, — сообщил послушник. — Хорошо, что ты это все для нас устроил.

— Поблагодари Мьелдона, — улыбнулся я, перенося вес на здоровую ногу. — Это он одним глазом посмотрел на все здесь происходящее и решил перевезти сюда помощников.

— Его мы уже поблагодарили, — ответил послушник. — В монастыре в последние месяцы — тоска смертная. Ничего нового, все одно и то же, — запричитал он, но сразу же остановился: приближался Мьелдон: — Ладно, жаловаться нечего. Посмотрим, что тут будет.

— Рутине везде есть место, — ответил монах. — Рано или поздно, все превращается в рутину. И даже избавление от нее — тоже. Поэтому рано благодарить, рано, — он ухмыльнулся, оглядел всех послушников, а потом посмотрел на меня и протянул руку: — Здравствуй, Бавлер, — прищурился на мою покосившуюся фигуру и добавил: — Похоже, что здравие тебе сейчас совсем не повредит.

— Есть такое, — я пожал руку монаху.

— И кто виной такому твоему состоянию?

— Гоблины, — вздохнул я. — Один оцарапал ногу.

— Ого! — ахнул послушник. — Земляные крысы⁇

— И весьма агрессивные, — ответил я. — Нас было четверо, так они вшестером решили напасть.

— Не лучший расклад, — ответил Мьелдон. — Было время, мы тоже выходили охотиться на гоблинов, так лучше всего их брал старый добрый огненный шар издалека.

— Руны? — уточнил я, представив, как шар огня поглощает маленького человечка с длинными когтями.

— Конечно, другой магии у нас сейчас нет. Удобно из лука, да и посохом можно неплохо ударить. Особенно, если людей минимум в два раза больше, чем гоблинов.

— Мелкие юркие твари, — добавил послушник, стоявший на страже лагеря.

— Согласен, — кивнул Мьелдон и повел меня через лагерь. — Ты добрался до металла?

— Нет, но мы нашли немного травы, которая нужна для лечения. Торн вызвался набрать еще, чтобы сделать средство для моей ноги. Но на это уйдет время. Может, и само пройдет. Но до металла мы непременно доберемся. Рассвет растет.

— Это хорошо, — но в голосе монаха радости особой не было. — К нам ты прибыли посмотреть на наши успехи? Стоит кого-то еще ждать из Рассвета?

— Меня, Отшельника, Конральда или Аврона — не думаю, что стоит гонять сюда все поселение.

— Твое поселение становится похожим на город, — Мьелдон издалека оценил Рассвет. — Но компактно. Уж слишком. Не боишься болезней?

— Трик, кожевник, чем-то болел, но выздоровел. Йон умер — но у него были проблемы.

— Следи за своими жителями, — посоветовал монах. — Не каждый скажет, что он болен. А у нас — вот, — он подвел меня к приличных размеров яме, внутри которой виднелись сотни костей. И десятки были уже извлечены на поверхность. — Большая часть костей нам неинтересна. Вероятно, тем, кто практикует создание слуг, было бы занятно ограбить старое кладбище…

— Погоди-ка, — перебил я. — Что за слуги? И причем здесь кладбище?

— Если я тебе скажу, что человека держит на ногах его внутренняя энергия, а неодушевленных слуг — магия: этого будет достаточно?

Я покачался из стороны в сторону, проверяя, как чувствует себя поврежденная мышца после нескольких минут активности. Не болела, но все равно было неприятно. А потом посмотрел в яму.

Послушники, из которых десяток ковырялся на дне, сперва вытаскивали кости из верхнего слоя, складывали их в кучу поближе к краю, а потом передавали наверх. Получалось довольно оперативно, хотя одежда послушников делала их похожими на жуков. Особенно, если они еще все перепачкались.

Кости собирала в кучу еще пара послушников наверху. И куча костей росла явно быстрее, чем земляная. Белеющая гора смотрелась более жутко, чем нагромождение скелетов в земле.

Но и землю, которая освобождалась от костей, аккуратно собирали и отправляли на другую сторону ямы. Черное и белое. Меня передернуло.

— Некромантия называется. Но разные люди называют по-разному. Для кого-то колдунство, для кого-то — труповство. А старое название, которое звучало даже в твоих историях из той машины — некромантия. Не так много слов из прошлого мира нам осталось в той форме, в которой они были тогда.

— И кому оно нужно?

— Некромантия — заманчивая штука, — задумчиво проговорил Мьелдон. — В какой-то момент времени ее практиковали все, кому не лень. Экспериментировали. Иногда называли некромантию магией для мертвых. Когда пытались оживить умерших. Но не все так просто и однозначно. Мертво и дерево, потому что не шевелится. Почему бы не оживить дерево? Или камень? Были такие существа, а может и есть — доказательств их присутствия в этом мире до сих пор нет. Да и монастырь не так часто отправляет людей в мир. Ты был третьим за эту сотню лет.

— И все из-за войн?

— Да, — покивал Мьелдон.

— Мы прекратили сотрудничество с фортом, кстати, — ответил я.

— Большое достижение. Чего вам это стоило?

— Пока не ясно. В форте сменилась власть. А с другим командиром я ни о чем не договаривался. Но мы получили своих людей.

— И волки сыты, и овцы целы, — заметил монах.

— Обычная торговля, — я посмотрел, как очередную партию костей закидывают наверх. — Мы обменяли несколько плотов бревен на сотни выживших. Выгнали из Ничков пакшенское дворянство. Если бы на нашей стороне были солдаты в форте, мы могли бы занять и сами Нички. Заброшенную деревню Бережок тоже — и тогда властвовали бы по обе стороны Нируды.

— Я только что хотел тебя похвалить, Бавлер, но сейчас думаю, что зря. Ход с разрывом отношений — верный. Ты не должен поддерживать Пакшен. Или вредить Пакшену.

— То, что я собираю у себя их жителей — это уже считается вредом для города, разве нет? Как и то, что со мной кто-то торгует.

— Политика — зло. Необходимое для победы в опасной игре под названием война, но в мирное время — сама является опасной игрой.

— Если уж говорить про опасные игры, то пакшенских дворян захватил Мордин. Конные увели их, пока мы…

— Мы? — глаза Мьелдона сверкнули. — Нет-нет-нет, не говори, что ты принимал участие…

— Я забрал благодаря этому десятки солдат Мордина к себе. Теперь у меня есть жители обоих городов. И вот уже третий день все идет мирно. Да и Маринек у меня живет больше двух недель. Это отдельная история, но у него дела тоже неплохо идут — он делает отличный кирпич.

— Остальные тоже будут делать что-то мирное? Все дружно?

— Нет, — я отрицательно покачал головой, предполагая, что за это мне прилетит еще одно осуждения от Мьелдона. Но не прилетело.

— Философия жизни такова, что если ты насильно лишаешь человека того, к чему он привык и жаждет делать, он найдет способ к этому вернуться. Если ты заставить солдата силой пахать землю, первой его жертвой будешь ты сам. И ничего хорошего в этом нет.

— Я планировал самых активных в стражу, в порядок. Может, сделать отряд для вылазок на другие территории. Для защиты от монстров и животных. От тех же гоблинов.

— Кстати о них, — Мьелдон потер переносицу. — Их не зря называют земляными крысами. Крысы — они и есть крысы. Плодятся быстро. Если кто-то остался, на следующий год еще найдете столько же, сколько убили в этом.

— О чем я еще не знаю из того, что может угрожать моей жизни или жизни жителей Рассвета? — спросил я, стараясь не сердиться на Мьелдона. — Как ты не понимаешь, что если я забыл все, то значит, я не помню не только истории, прошлого. Но и настоящего.

— Со временем все придет, — ответил монах. — Ты же справился?

— Потому что Левероп и Килос были с нами. Потому что рассказали, что видели этих тварей в Мордине. И сказали, что там их немного. Значит, извести их можно?

— Извести удастся всех, лишь бы способ знать, — пожал плечами Мьелдон. — Если бы их было много в округе, они могли