На следующем этапе технологического уклада государство обеспечивает льготные экономические условия производствам, которые широко применяют нововведения, непосредственно участвует во внедрении и распространении новой техники и развитии соответствующей технологической инфраструктуры, активно влияет на сферу потребления.

По мере того, как народившиеся производства набирают силу, падают, цены на их продукцию и технологические цепи замыкаются на все большие слои населения. Растет спрос на новые товары — расширяются объемы производства. Развитому технологическому укладу централизованное управление уже не нужно. Оно даже вредит. «Власть» переходит в руки свободного предпринимательства.

Но и преждевременное вторжение рынка в технико-экономическое развитие не всегда полезно. Посмотрите, что сейчас творится во многих НИИ и КБ. Новоявленные кооперативы стали активно использовать научно-исследовательские и конструкторские разработки, которые были сделаны в институтах и бюро.

— Во всем мире государство активно содействует освоению собственных научно-технических достижений и очень часто передает их в частный сектор бесплатно.

— Это в нормальных условиях. У нас же это превратилось в настоящее хищение интеллектуальной собственности, и может случиться, что, когда придет черед приватизировать прикладные исследовательские и конструкторские учреждения, их научная «казна» окажется пустой и они не смогут существовать.

Сейчас наука переживает трудные времена. Ведомства, отвечающие за научно-технический прогресс, перестают существовать. Научные организации остаются без опекуна. Коллективам-прикладникам и то понадобится несколько лет, чтобы приспособиться к потребительскому спросу, найти его на внутреннем и мировом рынке. Тот же, кто ведет фундаментальные исследования, без государственной поддержки вообще выжить не сможет. И если по мере разрушения существующих каналов финансирования науки не будут созданы новые, то мы очень быстро лишимся многих исследователей, конструкторов, проектантов. Они уедут туда, где смогут реализовать свой интеллектуальный потенциал.

— Как централизованное в рамках страны управление научно-техническим развитием соотносится с провозглашенной независимостью и суверенностью бывших союзных и автономных республик? С одной стороны понятно, что наука не может замыкаться в национальных границах. С другой — опыт Южной Кореи, Тайваня, Гонконга показывает, что и отдельные регионы могут добиться больших успехов.

— На все происходящее в стране я смотрю со своих научных позиций. По мне, благо все то, что помогает ликвидировать технологическую многоукладность и тем самым приближает всех нас к лучшей жизни. Остальное — от лукавого, отвлекает внимание общества, энергию людей, силы, средства от действительно насущных действий.

Разве мы не убедились, что тот механизм пространственной передачи технологий, который сложился в СССР за долгие десятилетия, не обеспечивает равномерное научно-техническое и социально-экономическое развитие территорий? Исследователи и инженеры зачастую дублируют своих коллег-соседей. Специалисты различных дисциплин почти не взаимодействуют друг с другом.

Без общегосударственных информационных сетей и банков данных, региональных центров междисциплинарных исследований и передачи технологий не обойтись.

Понятно, что разрабатывать современные технологии можно, только опираясь на все более разнообразные научно-технические знания. Для синтеза их необходимо интенсивное общение специалистов разного профиля и тесное взаимодействие с промышленностью. Мировой опыт показывает — если разработчики и изготовители новой техники находятся рядом, то им не приходится долго искать друг друга. А время — ключевой фактор успеха в наукоемких отраслях. Вот почему в цивилизованном мире все более заметную роль в развитии наукоемких отраслей играет территориальный принцип. В Японии; скажем, к концу века намерены создать девятнадцать городов-технополисов. Аналогичные программы существуют и в других странах.

— Видимо, и нам без этого не обойтись, хотя потребуются дополнительные капиталовложения. Создание технополисов — дорогое удовольствие.

— Не дороже, чем научно-техническое прозябание. Технопарки, конечно, не средство спасения, но они помогут нам быстрей встроиться в научно-техническое содружество наций. А инвестиционную нагрузку можно снизить за счет конверсии военно-промышленного комплекса. Не секрет, что в стране есть немало закрытых городов, где функционируют не только оборонные предприятия, но и соответствующие НИИ и КБ, опытные производства. В них накоплен уникальный интеллектуальный потенциал, создана соответствующая социальная структура. Чем это не база для преимущественно гражданских технологических парков, скажем, в Калининграде, Днепропетровске, Переславль-Залесском, Минске, Ульяновске, в некоторых городах-спутниках вблизи Москвы, Санкт-Петербурга, Киева, Екатеринбурга, Новосибирска и других научных и образовательных центров страны?

Разумно было бы разместить комплексы территориально-сопряженных высоких технологий в Приморском и Хабаровском краях, на Камчатке. Там достаточно развита социальная инфраструктура, благоприятный климат, есть квалифицированные трудовые ресурсы.

Есть у советского Дальнего Востока и еще одно немаловажное преимущество. Можно с большой долей вероятности предположить, что на предстоящем этапе научно-технического прогресса именно Япония займет одно из лидирующих мест, а азиатская часть Тихого океана станет важнейшим экономическим регионом в складывающемся сегодня новом международном разделении труда. Импорт технологий, производственных знаний, культуры организации труда из Японии, Кореи, Сингапура, Тайваня может определить долгосрочное техническое развитие народного хозяйства в ближайшие пятьдесят лет. Было бы грешно не воспользоваться такими преимуществами.

— Сегодня деловые круги за рубежом вроде бы готовы нам помочь. Но трудно отделаться от впечатления, что они не очень-то хотят, чтобы мы встали вровень с ними. В чем они действительно заинтересованы, так это, пожалуй, в том, чтобы у нас не было голода, полной разрухи, способных вызвать такой социальный взрыв, который пагубно повлияет на всю мировую систему. Привлекает их еще одна перспектива: если мы останемся «на плаву», то они смогут продавать нам то, что у самих в избытке. Каким, на ваш взгляд, должно быть наше внешнеэкономическое поведение, чтобы подтолкнуть научно-техническое развитие страны?

— Нельзя сказать, что мы и раньше совсем уж пренебрегали зарубежными инновациями. Но если японцы и другие новые индустриальные страны покупали в США лицензии, совершеннейшее оборудование, для того чтобы на их основе создавать более качественные продукты и выходить с ними на мировой рынок, то наша электронная и иные наукоемкие отрасли промышленности ограничивались обычно упрощенным копированием для внутреннего потребления. Теперь положение меняется.

Как правило, приобретать новые технологии намного дешевле, чем создавать их самостоятельно. Велик соблазн компенсировать недостающие звенья нового воспроизводящего контура за счет импорта. Но платить-то за него приходится эквивалентным по существующим ценам количеством собственной продукции. А она может быть принята нашими торговыми партнерами лишь в том случае, если ее качество отвечает требованиям того технологического уклада, который доминирует в стране-покупателе. Конкурентоспособного новейшего оборудования у нас для продажи, за очень небольшим исключением, нет. Можем предложить в основном только сырье и оружие. Вот и приходится наращивать и без того большие мощности добывающей промышленности, на что уходит и значительная часть закупаемого оборудования. Получается замкнутый круг: экспорт ради импорта