Науну и сопровождавшему их министру Ёну выделили по большому и довольно благоустроенному шатру. Сейчас же она впервые находилась в настоящем мохэском доме. И на некоторое время даже забыла о болезненно пульсирующей ране, с интересом разглядывая диковинное убранство.

Укрепленные деревом стены были увешаны шкурами, костяными изделиями и мечами с замысловатыми узорами, которые, вероятно, ни разу не участвовали в битвах и служили лишь украшением. Просторная комната была разделена на две части свисавшей с потолка дорогой тканью, явно купленной у торговцев империи Цзинь. Из-за неплотно задернутой ширмы выглядывал край ложа, застеленного шелковым покрывалом. Хозяин этого дома явно был не простым человеком, раз мог позволить себе столь роскошные для обычных мохэсцев вещи.

Блуждающий взгляд Кымлан наткнулся на неподвижную спину незнакомца. Перед ней стоял невысокий широкоплечий мужчина, но она видела лишь темно-серый, схваченный на талии широким поясом балахон и длинную косу, лежавшую на спине.

Воин, который привел Кымлан, поклонился ему и сказал что-то на мохэском. Незнакомец коротко кивнул и обернулся.

Провожатый ткнул ее в бок.

– На колени!

Но Кымлан и не думала повиноваться.

Прищурившись, она пыталась рассмотреть человека перед собой в тусклом свете огня. Он был ей совершенно не знаком. И она не видела его среди глав пяти кланов, когда они с принцем Науном прибыли за данью.

Это был юноша не старше семнадцати лет – примерно ровесник Кымлан. Высокие скулы, жесткая линия губ, выразительные, с поволокой, глаза и твердый подбородок выдавали в нем непокорную натуру. С большой натяжкой его можно было бы назвать красивым, если бы не дикий взгляд, как у голодного зверя. Такое же жестокое выражение лица она замечала у всех мохэсцев. Но черты этого молодого человека странным образом и пугали, и притягивали одновременно. У него в ушах качались причудливые костяные серьги, с пояса спускались стеклянные бусы вперемешку с леопардовыми хвостами, что свидетельствовало о высоком статусе в племени. Да и воин, приведший Кымлан, обращался к хозяину дома очень уважительно, что наталкивало на мысль о его близости к главе племени.

«Если он важная персона среди дикарей, возможно, с ним удастся договориться», – успела подумать Кымлан, прежде чем жесткие ножны ударили ее под колени. Ноги подогнулись, и она рухнула на земляной пол. Несмотря на унижение, это оказалось ее спасением: она бы не смогла простоять больше и минуты, – настолько была измучена физически.

– И откуда в войске Когурё взялась женщина? – В хрипловатом низком голосе прозвучала явная усмешка. – Вот жалость! Я думал, что поймал в сети крупного карпа, а он на деле оказался мальком!

Кымлан распахнула глаза, уставившись в лицо незнакомца. Он знал ее язык? Но откуда? Его кто-то научил, и хотя говорил он не очень хорошо, смысл слов был понятен.

Она покосилась на стоявшего рядом воина, который привел ее сюда.

– Я подслушал разговоры пленных, думаю, она много значит для принца Науна, – сказал тот, бросив на Кымлан холодный взгляд.

– Где твоя гордость? – обратилась она к нему. – Ты же когурёсец! А стал шавкой какого-то мохэского мальчишки!

– Не тебе меня стыдить, жалкая королевская подстилка! – воскликнул воин, гневно оборачиваясь к Кымлан и замахиваясь для удара.

– Тише, Даон, успокойся, – негромко остановил его незнакомец. В его голосе звучало явное предупреждение, и слуга замолчал, послушно склонив голову:

– Прости, Мунно…

«Мунно. Его зовут Мунно», – застучало в висках знакомое имя, но Кымлан никак не могла вспомнить, где его слышала.

Мунно обошел пленницу, тщательно изучая со всех сторон, отчего у нее неприятно похолодело внутри. Она чувствовала, что он оценивает ее, вот только не понимала, для чего именно. Ясно было одно – убивать он ее пока не собирается и привел в свое жилище с какой-то целью.

– Ты довольно красива, – вынес он вердикт, становясь прямо перед ней. Ее лицо находилось на уровне его пояса, и Кымлан видела, как мерно поднимается и опускается его грудная клетка. – Ты женщина принца Науна?

Кымлан подняла голову.

Тяжелый взгляд Мунно коснулся ее плеч, словно металлический доспех. Это был совсем не простой человек. Но почему-то он пробуждал не страх, а желание узнать, что же таится в глубине его угольно-черных глаз.

– А кто ты такой? – огрызнулась она, не мигая, глядя ему в глаза, которые будто держали ее на поводке и не давали опустить голову.

Губы Мунно растянулись в некоем подобии удивленной улыбки, и он присел на корточки, чтобы их с Кымлан лица оказались вровень.

– Что ж, думаю, самое время представиться. – Он криво ухмыльнулся, и в темной бездне его глаз мелькнули загадочные искры. Не то опасные, не то задорные. – Я старший сын вождя племени Сумо[3], Мунно.

Кымлан открыла рот, поразившись тому, как сразу не вспомнила, что вождь на приветственном ужине хвалился своим сильным и необычайно умным сыном.

– Видимо, ты не приветствовал посланников Когурё не потому, что уехал в соседние земли, а потому, что в этот момент был занят подготовкой нападения на нас? – стиснув зубы, проговорила Кымлан. Она чувствовала, как ненависть за убитых солдат и едва спасшегося принца огненными языками поднималась от кончиков пальцев ног до макушки.

– Быстро соображаешь, – неприятно оскалился Мунно. Наклонив голову, он с интересом изучал располосованный доспех и рану на плече, которая от его взгляда, казалось бы, заболела еще сильнее. – Я смотрю, жить тебе осталось недолго: рана нехорошая и уже загноилась. Буду краток. Я хочу вернуть все, что вы отняли у моего народа: людей, зерно, кожу и лошадей. В обмен на твою жизнь. Если напишешь письмо принцу Науну, я отведу тебя к лекарям и, как только когурёсцы выполнят все требования, отпущу. Если нет, убью прямо сейчас. Выбирай.

– С чего ты взял, что моя жизнь ценна? – Кымлан стало и смешно, и горько. Неужели будущий вождь всерьез считает, что королевский дом пожертвует только что собранной данью ради какой-то женщины? Пусть даже и той, которая, по Пророчеству, должна принести мир Когурё. Мунно оказался не таким уж и умным.

– Если ему безразлично, что его женщина умрет, то…

– Как ты собираешься стать вождем, если так плохо изучил своего противника? – Кымлан смотрела на него с откровенной издевкой. Глупый мальчишка! – Когурё никогда не пойдет на сделку с врагом, слышишь? Никогда! А я никогда не предам своих. Поэтому не будем тянуть время, убей меня, как и обещал.

Мунно изменился в лице и медленно выпрямился, взирая на Кымлан со смесью недоверия, непонимания и… уважения?

– Она права, – вдруг подал голос Даон. – Когурёсцы – бездушные негодяи, им нет дела до своих людей. Девчонка бесполезна.

– Замолчи! – вспыхнула