– Нет, у меня нет парня, – быстро заверяю я его. – И тогда не было. Как не было и свидания до этого. Просто… В общем, всё сложно.

Не рассказывать же ему, что ложь и обман были моими верными спутниками каждый раз, когда нас сталкивала судьба.

Судьба…

Я пристальнее всматриваюсь в парня. Он кажется искренним. И он совершенно точно далёк от моего колледжа и сумасшествия, которое в нём творится. Ему не нужно заполучить меня в виде трофея в глупой войне…

Собственно, свидание с ним будет отличным способом покончить с прошлым и положить начало светлому будущему. Без уловок и вранья. Без жестокости, несправедливости и лжи. Без боли, что отголосками звенит в сердце, как только стоит подумать о том, как со мной поступили.

– А когда всё просто – уже не так интересно, – щурясь, несмело улыбается мне парень.

– Но я предупредила, – шучу я, а следом выдыхаю: – Я… схожу с тобой на свидание, Хьюго.

– Правда? – не верит он, что меня немного смущает. – Кино и ужин? Сегодня?

– Эм… сегодня я не могу, – виновато смотрю я на него. – Съезжаю от сестры. И здесь тоже всё сложно…

Хьюго сужает глаза, всматриваясь в меня заинтригованным взглядом:

– Ты очень интересная девушка, Анна. Не терпится тебя получше узнать. Но я готов ждать. Просто скажи, когда тебе будет удобно?

– Завтра? – смущаюсь я ещё сильней. – У меня как раз выходной.

– Отлично, – широко улыбается он. – Обменяемся номерами телефонов, чтобы я мог за тобой заехать?

– Конечно, – быстро киваю я, вынимая из сумки телефон.

Хьюго тоже достаёт свой из кармана брюк и готовится слушать. Я диктую ему свой номер, отклоняю вызов, который он делает, и заношу его имя в телефонную книгу. Неловко ему улыбаюсь, когда и он заканчивает делать то же самое, уже хочу попрощаться, но слышу рёв заведённого двигателя в стороне от нас и рефлекторно смотрю в ту сторону.

Сердце камнем падает вниз, а в ушах начинает звенеть.

Никлаус отрывает от меня взгляд, полный ненависти, и, визжа шинами по асфальту, срывает машину вперёд, проносясь мимо кафе на бешеной скорости.

– Не слабо! – замечает рядом Хьюго, глядя вслед машине. – Хорошо, что я не в патруле – не люблю связываться с гонщиками.

Моё сердце колотится с не меньшей скоростью, с какой пронёсся мимо нас Никлаус.

Что он, вообще, здесь делал?!

– Анна? Ты… знаешь этого парня.

Похоже, на моём лице написано не только это, потому что Хьюго хмурится, словно что-то вспомнил.

– Да, – выдыхаю я честно. – Мне… мне пора. Увидимся завтра, Хьюго.

Я пытаюсь ему улыбнуться, но выходит плохо, потому спешу обойти его и забраться в свою машину. Руки дрожат. Ладони вспотели. А внутри бушует ураган чувств.

Делаю пару глубоких вдохов-выдохов и, бросив виноватый взгляд на Хьюго, который так и остался стоять на месте, лишь развернувшись в мою сторону, завожу двигатель и аккуратно трогаюсь с места.

Хьюго на прощание поднимает и опускает руку.

Возможно, он передумает идти со мной на свидание.

Вот именно поэтому я должна съехать от Вики и Роберта.

Я седьмым чувством знала, что Никлаус поедет не куда-нибудь, а к дому отца. И говоря о седьмом чувстве, я подразумеваю бестолковую надежду. Казалось бы, я прекрасно осознаю, что не хочу ни видеть, ни слышать этого мерзавца, но моё глупое сердце… Оно путало мысли, отключало сознание и вынуждало ехать быстрее. Я едва успевала себя осаждать, резко одергивая ногу от педали газа.

Но вот я здесь, останавливаю машину сзади чёрного спорткара и не могу оторвать взгляда от крыльца, на которым, вальяжно развалившись, дымит сигаретой Никлаус.

Всё то же глупое сердце лупит по рёбрам, как отбойный молоток по раскуроченному асфальту. Ладони вновь потеют, скользят по рулевому колесу, на котором я не в силах разжать пальцы.

Все эти дни мне не давало покоя знание, что те проклятые сообщения писал не Он. Никлаус не знает, что я пришла на вечеринку Оливера из-за него. Обманом, но всё же. Он совершенно точно думает иначе. И ненавидит меня.

Потому что хотел победы, но решил, что проиграл, пусть и не признавал этого до последнего.

Факт, который моё чёртово сердце пытается оспорить, используя, как оружие, надежду на то, что помимо спора, там было что-то ещё…

Но какой в этом толк, верно?

Я не должна желать встреч с Никлаусом. Что я должна, так это, повторюсь, съехать от Вики и Роберта. Немедленно.

Я резко выдыхаю, заглушаю двигатель и выхожу из машины. Ноги дрожат, но я заставляю себя расправить плечи и идти твёрдо.

– Долго же ты парковалась, Новенькая, – усмехается Никлаус, не глядя на меня. Тушит бычок об облицованный бетон лесенки, отталкивается от стенки, на которую опирался спиной, и разворачивается ко мне лицом, положив локти на колени. – Занесла мой номер в чёрный список?

Я запинаюсь и судорожно втягиваю воздух, когда вижу багрово-синеватую гематому с левой стороны его лица и рассечение на скуле, заклеенное лейкопластырем. Сердце в груди болезненно сжимается, и я едва удерживаю себя на ногах.

– Ник…

– Опять будешь реветь? – насмешливо интересуется он, окатывая меня, как ушатом холодной воды, презрительным взглядом.

И это приводит меня в себя.

На мгновение закрываю глаза, встряхиваю кудрями и отвечаю на его первый вопрос:

– Внесла. И твой, и Оливера. А ещё: Авы, Лу, Кейси и многих других.

– А Кейси тебе чем насолил? – усмехнувшись, искренне удивляется Ник.

– Что ты здесь делаешь, Никлаус? – сужаю я на него глаза.

– Что за хрен тёрся рядом с тобой у кафе?

– Это не твоё дело. А что там делал ты?

– Тебя это не касается. Почему тебя сегодня не было в колледже?

– Почему тебя это волнует?

– Зачем ты на самом деле пришла на вечеринку, Ан-ни? – цедит он сквозь зубы.

– Какая теперь разница, если ты всё равно меня ненавидишь?

– Я хочу знать! – подскакивает он на ноги и гневно тычет пальцем в свой синяк. – Ты задолжала мне объяснения!

Мне становится стыдно, словно это я управляла рукой Оливера, когда он наносил свои удары, но я не позволяю этому чувству взять вверх над разумом и прохожу мимо Никлауса:

– Я никому ничего не должна, Никлаус.

Никлаус с шипением выпускает воздух сквозь стиснутые зубы и сжимает кулаки. А в следующий момент, когда я почти берусь за ручку двери, он хватает меня за руку и грубо пихает спиной к стене. Тут же обхватывает жёсткими пальцами основание моей шеи и склоняется к моему лицу, чтобы прошипеть у губ: