«Ага, значит, Гаврюша благополучно добрался до Новгорода, раз подобная амуниция появилась в этих местах», ― подумал я и поприветствовал подходящего ко мне человека:

– Здравствуйте! Алексей Николаевич меня зовут. Я дядя Нюры Пахомовны.

В этот момент ветерок расправил флаг на мачте, и самолвянин, признав герб, поклонился.

– И тебе здравствовать, – сказал он. – Меня Захар Захарычем кличут. Выдобщик я здесь. Говорили, что появиться ты должен (озвучивать информацию, что меня опознал Натан, он не стал), милости просим.

Не особо вдаваясь в подробности, которых невместно избежать при шапочном знакомстве, как-то: хорош ли урожай, отсутствия болезней и милость капризов природы; я вскоре перешел к делу.

– Гюнтер уже приехал?

– Князь-то? Тута.

Захарыч посмотрел мне за спину, скривился от вида лодки и задал вопрос:

– А ладья где?

– Какая ладья?

– Как же ты на этом, ― староста указал пальцем на лодку, ― с Ладоги добирался?

– А я не с Ладоги. Тут, по соседству с вами живу.

Захар прищурился, посмотрев на меня с подозрением.

– Вот как? Ну да, ну да. Сынко, ― мгновенно взмахнув рукой, ― прими поклажу у путника, ― приказал сопровождающему его юноше, прятавшемуся во время разговора за сосенками, нести мой рюкзак, а сам сопроводил меня до деревни.

Идти пришлось метров семьсот. Мы поднялись на холм, обошли ржаное поле вдоль реки и вышли к новой пристани, у которой ютились штук шесть рыбацких лодок да несколько женщин, полоскавших какие-то тряпки. С левой стороны уже отчетливо был виден каменный пояс строящихся зданий, окруженный строительными лесами, достигший полутораметровой, а кое-где и трехметровой высоты. На этом фоне архитектурных достижений особо бросалась в глаза законченная арка ворот и огромная куча булыжников разнообразного размера, где особой статью выделялись отесанные кубы и параллелепипеды известняка, сложенные в сторонке возле четверки мужичков с молотками и троянками.

– Князь дом строит, ― поведал Захар.

– И как успехи?

– Да какие там успехи, мужики за известью поехали, а каменных дел мастера, вон, под рябиной брюхо греют. Каждый день кадку гороха с салом сжирают. Кыяне… Тьфу! Не выговоришь. Пахом Ильич их прислал.

Строящийся в Самолве дом для Гюнтера и Нюры назвать замком можно было с большой натяжкой. По крайней мере, для меня. Круглая башня донжона соединялась с коробкой прямоугольного каменного здания через воротную арку и смотрела фасадом на дорогу. Тыльная сторона состояла из строящейся конюшни, вытянутой метров на тридцать, и участков стены, выложенной из крупных булыжников в основании, замыкающих периметр. Каждое сооружение своей наружной частью выполняло функцию крепостной стены, что являлось несомненным ущербом при обороне, так как не могло эффективно использоваться, и немалой экономией строительного материала для застройщика: на зубцы и прочие штучки. Весь архитектурный комплекс размещался на одной чети, то есть на площадке в полгектара и, судя по темпам, не будет завершен даже к концу года. Если рассуждать с практической точки зрения, то со стороны владельца являлось крайне неразумным нырять в сей омут забот, предварительно не оценив всей глубины и не взвесив все «за» и «против». Даже учитывая политическую нестабильность региона, представив все в завершенном виде, сооружение выглядело избыточным для этих мест. Строили бы просто бург, давно бы праздновали новоселье, а так… какая-то гигантомания: выше, больше, толще. Что бы там ни было, раз обещал, ― придется помочь, ибо «бумажное» княжество является на данный момент визитной карточкой нашей операции в Моравии. Обходя стройку по кругу и попутно общаясь с Захаром Захарычем, мы быстро нашли общий язык. О моем приезде он был предупрежден лично князем, так что на просьбу повременить с докладом о прибытии гостя просто кивнул, вследствие чего дальнейшее общение стало похоже на экскурсию. Староста рассказывал, а я внимательно слушал, шаг за шагом подходя к месту встречи.

Штауфена я отыскал фехтующим с Нюрой на палках с баклером под пристальным взглядом Павлика, державшего в руке длинное полотенце и отгонявшего веткой от столика мух, на котором стояли поднос с пирогом и большой кувшин. Два стеклянных стаканчика, наполовину заполненных красной жидкостью, сиротливо размещались с края стола. Действо происходило на окраине поселения, возле песчаного бережка, где в зарослях камыша были заметны несколько пар глаз местных мальчишек, подсматривающих за ходом тренировки. Уж больно привлекательна была девушка в обтягивающих, подчеркивающих изящность ног черных лосинах и белоснежной, просторной шелковой сорочке, особенно когда ветер прислонял влажную ткань к груди воительницы.

Бах! Бах! ― раздавались удары палок.

Гюнтер резко пошел навстречу, поддел свою палку под Нюрину и, как змея обвивает толстую ветку, совершил вращательное движение своим оружием, лишая жену тренировочного инвентаря.

– Ой! ― удивленный возглас вырвался из уст Нюры. ― Я же потянула на себя. Почему не получилось?

– Надо было схватиться второй рукой за рукоять, – подсказал Гюнтер. – Снова забыла?

– Не успела. А разве в бою так может получиться?

– В бою? ― Гюнтер на секунду задумался. ― Все возможно, но это один случай из ста. Сражаясь, задача воина ранить или убить оппонента. По одному и тому же противнику, если позволит, ты сможешь нанести два, может три удара. Все они будут по открытым участкам тела, то есть по рукам, ногам и голове. А это… так, для развлечения.

– Добрый день, ― поприветствовал участников тренировки, обращая на себя внимание.

– Алексий, дядя Лексей, ― два голоса слились воедино.

– Вот, решил навестить вас. Проходил мимо, думаю, дай загляну.

Павел в это время подбежал к Нюре, протянул белый плащ, ошибочно принятый мною за полотенце, и метнулся обратно к столику, возле которого, в траве, лежала корзина. И уже оттуда извлек два махровых полотенца с изображением олимпийского мишки, которые Нюра оставила за собой, когда посещала крепость у камня под Смоленском.

Спустя час мы уже сидели за дубовым столом, поставленным прямо на улице, под защитой натянутого на столбиках полосатого тента, старого паруса с Пахомовой ладьи. Годовалый кабанчик еще крутился на вертеле, дразня аппетит великолепным ароматом поджаривающегося мяса, а Нюра демонстрировала мне изделия самолвенских женщин. Посмотреть было на что. На стол были выставлены мягкие игрушки, некоторые из которых выполнены практически один к одному с размерами оригиналов щенячьего возраста. Причем шкурки легко узнаваемых зверей явно были сняты с настоящих лисиц, зайцев и белок. Ну, а дизайн, он был просто скопирован с моих подарков. Кто ж знал, что плюшевый хаски с медвежонком дадут такой творческий старт.

– Первую партию продали за один день, ― мимоходом сообщила Нюра, показывая мне серого волка со смешной мордочкой, ― на днях еще продадим, только не в Пскове, а тут. Купец сюда за товаром приедет и к ливонцам повезет.